Виктор Сергеевич проснулся с непонятным ознобом в теле и, открыв глаза, боязливо осмотрелся. В комнате было темно, хотя небо уже начинало светлеть.
Приближалось утро. Сильно болела голова. «Ну и настоечка», подумал он, ворочаясь в кровати и поправляя сползшее одеяло. Вскоре Виктор Сергеевич опять заснул, а Витя другая половина, спустился по лестнице и тихо постучал в дверь хозяйки. Снежана впустила его и закрыла дверь на два больших крючка и на два засова.
Товарищ писатель, можно войти? услышал сквозь сон Виктор Сергеевич.
Да-да, входите! потирая заспанные глаза, крикнул он.
Вошла хозяйка, а вместе с ней в комнату ворвался поток свежего утреннего воздуха.
C добрым утром. Как спалось? спросила она.
Спасибо, хорошо. Только видно вчера я перебрал, что-то голова побаливает.
Положив сменное пастельное бельё на стул, Морозова повесила клетку с попугаем на прежнее место, посередине комнаты, и протянула Виктору Сергеевичу ключи.
Когда будете отъезжать, предупредите Марью, и отдайте ей эти ключи. Она вон там, через два дома живёт. Ну, до свиданья, товарищ писатель. Успехов вам и сладких снов.
Она протянула руку, и Самсонов где-то внутри ощутил знакомую ему прохладу женской ладони.
До свидания, сказал он, некоторое время, не выпуская её руку.
Виктор Сергеевич не заметил в её слегка раскосых глазах, оттенок неподдельной грусти, не заметил, что её веки чуть припухли от прошедшей бессонной ночи. Морозова изобразила воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Заскрипела лестница, а в его сердце что-то непонятно ёкнуло. «Странная она какая то», подумал он.
Самсонов выбрался из постели. Голова трещала, мышцы болели. «Ну и настоечка», подумал он в который раз. Натянул трико и, надев тапочки, с полотенцем в руках спустился вниз. Наполнил рукомойник холодной, колодезной водой. С неохотой протрусил два круга по двору. Помахал руками и ногами, имитируя гимнастические упражнения. Потом стал умываться холодной водой, покрываясь от холода «гусиной кожей». Ледяная вода придала некоторую бодрость, и настроение слегка изменилось в лучшую сторону. На ходу вытираясь, поднялся к себе в комнату.
На лице Виктора Сергеевича выразилось большое удивление, когда он заметил на столе керосиновую лампу, попавшую сюда непонятным образом; пустую бутылку от настойки, которая вчера осталась у хозяйки; кем-то разломанный батон хлеба; два недопитых стакана; окурки. Теперь Самсонов был точно убеждён в том, что вчера он набрался по полной программе. «Значит, мы ещё здесь и пили? Да и курили надо ж. А лампа пригодится для работы, экзотика», подумал он.
Наведя в комнате порядок, он поставил на стол пишущую машинку. Рядом положил чистые листы. Феоктист с явным любопытством наблюдал за ним.
Рррработать? поинтересовался он.
Работать-работать, мой друг пернатый, ответил Самсонов, усердно копаясь в чемодане.
Ррроман?
Роман-роман, мой птенчик. Детективный роман.
Виктор Сергеевич взял в руку авторучку и склонился над чистым листом бумаги.
Надо выбрать сюжет, думал он, да такой, чтоб мороз по коже.
Он стал что-то вспоминать из ранее им прочитанного, ворошить в памяти различные детективные истории, но всё смешалось в беспорядочный клубок мыслей. И идея, от которой можно было бы оттолкнуться, к сожалению, не приходила в его голову. Он напрасно давил руками свою упругую черепную коробку, напрасно машинально рисовал непонятные геометрические конструкции, напрасно возбуждённо ёрзал на стуле. (Но сюжет будущего романа знал только Феоктист, но он его выдаст только вечером. Так освободим же писателя от напрасной головоломки и отправим его отдыхать на море, так как настоящий творческий порыв придет к нему ближе к ночи.)
На берегу Самсонов разделся возле большого каменного валуна. (Это чтобы запомнить место, да и присматривать из воды за своей одеждой.) Поджимая пальцы ног, он спустился к морю по крупной гальке. Когда зашёл по колено, подумал, что водичка и не такая уж и теплая. Погрозил бултыхавшейся у берега детворе, которая намеренно пыталась обдать его брызгами. Собрав всё своё мужество в одном месте, Виктор Сергеевич всё-таки опустился на колени и, фыркая как морж, опираясь на руки, пополз в глубину Чёрного моря. Вскоре тело привыкло к температуре воды, и он ощутил себя в ней, как большая рыба. Самсонов неоднократно пытался сделать стойку на руках, несмотря на то, что в нос заливалась вода. Плавал многими стилями, правда, только передвигаясь по дну ногами, но зато уж стили все перепробовал, и брасом и кролем, «щучкой» и на спине, по-всякому наплавался. (Мы на море не часто ездим, но коль оказался на море, плавай, ныряй, делай всё с запасом и впрок). Надув щёки Самсонов сидел под водой, отмечая в себе неплохие качества ныряльщика. Досыта накупавшись, Виктор Сергеевич стал загорать, не забыв прилепить на нос солнцезащитную бумажку.