«Нищим свойственно просить, а обнищавшему грехопадением человеку свойственно молиться. Молитва плач падшего и кающегося человека пред Богом. Молитва излияние сердечных желаний, прошений, воздыханий падшего, убитого грехом человека пред Богом Молитва есть мать и глава всех добродетелей, как средство и состояние общения человека с Богом», писал святитель Игнатий (Брянчанинов)[1]. И Дунюшка отдавала основную часть своего времени молитве. Молились они с 5 утра до 12 дня, было по 20 минут отдыха. Пели тропари и кондаки Царице Небесной и святым, читали Псалтирь, Евангелие, каноны, акафисты. Клали поклоны. Вечером молились с 8 до 12 ночи.
Домик у них был старенький о двух окошках, третье боковое, где она и лежала. Печка того и гляди развалится. Зимой было очень холодно. Хожалки так звали тех, кто за ней ухаживал настолько уставали, что падали и спали на полу, не взирая на мороз. Вспоминая страдания Спасителя за нас грешных, Дунюшка взяла на себя тяжелый крест постоянных страданий, который несла всю свою жизнь. В бане она не мылась, бельё не меняла, пока не истлеет на ней рубашка. За её жизнь на ней истлело 3 одежды. Те куски хлеба, которые она клала себе на постель, высыхали и впивались в тело. Вшей и тараканов было море.
Страдающий плотию перестаёт грешить (1 Пет. 4, 1), говорил апостол Петр. И Дунюшка с келейницами добровольно умерщвляли плоть свою ради вечного Небесного Царствия. Никто не знал, когда Дунюшка надела на себя вериги[2]. Со временем они вросли в тело. Поэтому, когда её поднимали, она стонала: «Ой-ой, тихонько, тихонько!» Омывали её хожалки иногда по частям холодной водой.
Вскоре отец Анатолий благословил ухаживать за Дуней Дарью Тимагину. Пела она хорошо, Псалтирь наизусть знала. Но родители ее были неверующие и вскоре просватали Дарью. Подобно тому, как преподобный Феодосий Печерский презрев временные греховные наслаждения убегал от матери к преподобному Антонию, чтобы проводить чистую равноангельскую жизнь, так и Дарья убежала к Дунюшке. Родители нашли её, за волосы вытащили из кельи и, подобно тому же Феодосию Печерскому, сильно били. Но кто отлучит нас от любви Божией? (Рим. 8, 35), вопрошал апостол Павел. Так и Дарью ничего не могло остановить. Два раза её сватали, и два раза она убегала: И враги человеку домашние его (Мф. 10, 36), исполнились Евангельские слова. Непонятна, странна и враждебна неверующим людям христианская подвижническая жизнь. Хотя никто не видит от учеников Христовых никакого зла, но: Как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, поэтому ненавидит вас мир (Ин Л 5.19), сказал Сам Господь в Евангелии. Людям, утопающим в грехах, у которых бог века сего (сатана)ослепил умы (2 Кор. 4, 4) ненавистно чье бы то ни было чистое житие, потому, что оно само по себе уже обличает их грехи. Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы; злые же люди и обманщики будут преуспевать в зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь (2 Тим. 3, 1213) Суд же состоит в том, что свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому, что дела их были злы. Ибо всякий, делающий злое ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. З, 1920) Но Господь никогда не оставляет любящих Его. Наконец, родители Дарьи успокоились, и она потом уже 20 лет не выходила из Дунюшкиной кельи. Приходил к ним священник со Святыми Дарами Плотью и Кровью Христовой. Сам Господь дал нам это величайшее Таинство, когда на Литургии просфора и вино пресуществляются в Тело и Кровь Христовы: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни; ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную