Они уж много раз к боярыне бегали жаловались, Капитолина улыбнется ласково, я мол решу, а воз и ныне там. Ничего любовнику поперек не скажет. А он и рад стараться уж все столовое серебро из дому упер, даже детское.
Сейчас к богатым окладам на иконах приглядываться начал, а тут вдруг боярин налетел, всю ему сладкую жизню порушил! Серебряных подсвечников в дому почти не осталось
Совсем уж, Маня, не осталось упер паразит все! добавил неслышно подошедший Богуслав. Имущества у меня больше нету, жены, считай лишился, осталось только на паперти милостыню просить!
Не горюй, боярин! голосом Пелагеи сказала ему Таня, сейчас всех уважим! Ты не стой тут без дела, обернулась она к Олегу, пробегись вместе с собачками. У тебя нюх поострее, чем у них будет. Вдруг Елисей где разуется, они по другому запаху его и не учуют.
А моя одежда?
Викинга возьми, он повыносливее других коней будет. Донесет твою одежонку, посоветовал я. Ахалтекинец из ахалтекинцев! Марфуша, мне сейчас некогда, пробегись с Матвеем.
Гав! Сделаю!
Матвей, на коней не влезайте, наши сильно усталые, местные от голода уже шатаются. Сами добежите, быстрее выйдет.
Слав, не упусти Маняшу, пошли все вместе поговорим. Кстати, Маня, у тебя как полное имя?
Мария я.
Смотри, Мария, прятаться не смей! Дело не шутейное!
Евсей, вожжи есть?
Как не быть!
Быстро тащи, пентюх! рыкнул боярин. Пороть что ль кого будем? недоуменно поинтересовался он у меня.
Собак на поводки пусть молодцы возьмут. А то сейчас овчарки увлекутся, рванут по холодку, гоняйся еще и за ними.
Матвей с Венцеславом быстренько привязали вожжи к ошейникам собак.
Марфа твоя очень толкова. Я вошел, она как раз Коршуна стойло нюхала, похвалил среднеазиатку Богуслав.
А мой подгалянский сторожевик первый смекнул, какой след надо брать! ревниво отозвался шляхтич.
На выход давайте! оборвал восхваления разных пород лучших друзей человека я, след простынет, пока тут болтаем!
Боярин проводил нашу пастушеско-ушкуйно-королевскую опергруппу, усиленную волкодлаком за ворота, а потом отвел Машу, Татьяну, а точнее Большую Старшую ведьм Киева Пелагею в теле богатырки и меня, в собственном, слава Богу, теле, в свой кабинет.
Мария пыталась ввиду низости чина остаться стоять перед нами, но Пелагея ее ткнула в грудь ладонью и усадила.
Посиди с нами, в ногах правды нет. Впереди еще длинная и трудная ночь, неизвестно что еще делать придется объяснила мертвая ведьма девахе. Говори, что тут боярыня без мужа сотворила.
Потом меня уволят? пискнула Маняша. Опять на Посаде нищенствовать придется?
Ты сколько сейчас получаешь? вступила в дело латная кавалерия в моем лице. Да не ври тут нам! Враз все трое увидим и башку свернем!
Два рубля, сразу призналась девица, и кормят еще.
А с сегодняшней ночи станешь получать пять, и будешь старшей над всей домашней прислугой.
Маша попыталась прямо сидя начать целовать мне руки.
Да я, да что хотите скажу
Не надо тут ничего целовать, твою мать! Сиди смирно, нехорошая с ушами! заругался я. Нам нужна от тебя только правда, и ничего кроме правды! Никаких выдумок, домыслов, слухов не пересказывай! Все потеряешь и пошла на Посад! Что ты сама видела запретного?
Елисей вор, а Капа ему в этом потатчица! затараторила Маняша, вскочив на ноги и размахивая руками для убедительности.
Мы переглянулись. Если дело только в воровстве, ничего нам это не дает.
Ты, девка, не колготись, взяла ведьма дело в свои опытные руки. Нас интересует, кто-нибудь из вас видел, что боярыня с тиуном точно любовники? Никаких врак не надо!
А, вот чего надо-то, протянула девка. Это я сама видела! Тут врать не надо.
Сказывай! прошипел злющий боярин, все говори, ничего не утаивай!
Да я зашла как-то к боярыне чего-то спросить с утра, а они с Елисеем лежат голые и обнимаются! Задвижку, видать, закрыть позабыли. На иконе могу поклясться!
Мы все видели не врет. Я Марии тут же выдал рубль. Она расцвела.
Вот спасибочки, порадовали девушку! почти пропела девица. Чем еще могу помочь?
У вас в городе кто главный в церкви?
Епископ Ефрем.
Грек?
Он русский, из обедневшего боярского рода. Десять лет все хозяйственные дела у Великого князя Изяслава Ярославича вел, любимцем княжеским был. Но надоела ему наша серая жизнь, решил монахом стать. Принял постриг, оскопился и уехал в Константинополь.