«Я перечитал ваши письма. Все-все. От начала и до конца. И свои тоже. Знаете, еще месяц-другой, и у нас с вами получится замечательная книга. О двух людях, которые встретили друг друга в трудную минуту. И как это здорово помогло этим двум людям эту трудную минуту пережить. Пишем мы оба весьма неплохо. И я с удовольствием отметил, что ваши письма с каждым разом все менее и менее проникнуты всякими нехорошими настроениями. И я рад, что это так!»
«Это снова я
И пишу вам. Потому, что мне плохо. Видно, лекаря недосмотрели что-то.
Письма. Они бывают разные. Веселые. Грустные. Бессмысленные. Исполненные глубокого смысла. Задумчивые. Беззаботные.
Но у всех этих писем есть одна особенность.
Письма всегда приходят. И уходят. Как люди. Поэтому они живые, письма. Это наше отражение. Наше второе «я».
И вот мое второе «я» (нет, это не шизофрения, в каждом из нас живут порою по нескольку человек, разных в разные моменты времени жизни), почему-то решило пойти к вам.
В гости.
Когда человеку плохо, ему всегда кто-нибудь нужен. Просто, чтобы сказать, что ему плохо.
А я вот пришел сказать об этом вам. Я не буду описывать своего самочувствия это скучно и неинтересно, да к тому же и не хочется про это думать. Сегодняшний случай тому подтверждение.
А так еще хочется жить! Хоть тушкой, хоть чучелом, но жить!
До встречи, мой Ангел-хранитель. Я сегодня вряд ли усну»
***
Облака летят через луну
Ветер подстегнул их, словно кнут.
Скоро будет дождь. Грибной. С утра.
И тебе уже пора. Пора. Пора
От меня уйти в свою чужую жизнь.
Узелок на память завяжи,
Чтоб не забывать. Назад прийти.
Рядом быть, болтать, о чем хотим,
До утра. До первой синевы.
Чтоб опять пора. Длинны, кривы
Все твои дороги, что ко мне.
Так трудны, как будто слово: Нет
***
Теперь она писала ему веселые письма, подбадривала и успокаивала. Возможно, он мужественный человек, и не нуждался в этом. Но КАК же ей хотелось, чтоб нуждался.
Чтоб ждал и помнил
Низачем. Просто так. Человек, которого даже лица она никогда не видела.
Который никогда не видел ее. Но и это было неважно.
Потому что оба уже ожидали писем с нетерпением, они начали становиться необходимостью. Уже не нужно было ждать ответа, чтоб обменяться письмами.
Потому что стало привычкой писать обо всем, что вдруг вот сейчас подумалось, случилось или неслучилось.
И однажды, когда боль совсем измучила его, она написала ему сказку.
О них. О Художнике и Даме.
Я совсем забыла сказать: ведь он был художник.
Нет, не так. Не художник, а Художник и в душе, и в жизни, и на холсте
«Мой дорогой друг!
Вы не спали всю ночь, такая сильная боль? Похоже, и я уже не помогаю. А я так хотела!
Ну что бы мне такое сделать, чтоб вам стало легче?
Давайте я вам расскажу о том, как в один прекрасный день (или ночь, неважно!:)), встретились между звезд двое. Немолодая дама с потертой судьбой и молодой красивый художник, немного хипповатый, как он говорит
Почему, между звезд?
Так, а где же еще может проходить Интернет-сеть?! Там она, между Большой и Малой Mедведицами. Извините за избитые названия созвездий, мне других на небе просто не найти, а без очков я вижу только Полярную звезду в ясную ночь.:)
Они жили так далеко, что только сердцем могли увидеть друг друга.
И Он нарисовал для них другой мир звездный.
Он рисовал так хорошо, что звезды стали настоящими, океан неба заплескал волнами вокруг розового, старого и горбатого лунного мостика, а сам мостик оказался крепким, как и полагается старому камню.
Там были звездные полянки, усыпанные лепестками сказанных и несказанных слов, молочные туманы близости, прячущие от посторонних глаз то, что предназначено только для двоих.
Там звучала музыка. Конечно же, это была испанская музыка страстная и томная, открытая и таинственная, нежная и туманящая голову.
Она звучала так тихо, что ее слышало лишь сердце, и так громко, что ее нельзя было не услышать.
Там можно было рассказать всю жизнь одной лишь улыбкой иронии над прошедшими в хлопотах о Ненужном, годах.
Можно задать самый важный вопрос другу всего лишь движением ресниц.
И получить ответ, прочитав его в глубине глаз.
Там можно было не опасаться Непонимания, глухоты душевной.