- Утром погрузимся - и в путь.
Он ушел, забрав с собой лампу. Я постоял в темноте, глядя на ворота, потом уселся на мешки, прислонясь к стене и положив дубинку на колени. Делать было нечего, и я задумался о том, о сем, пытаясь разобраться в сумятице чувств и желаний. Наверное, слишком глубоко задумался - когда проснулся, в ворота просачивался солнечный свет. Оказалось, что я лежу, уткнувшись носом в мешок, а дубинка валяется рядом на полу. Я принял сидячее положение, проверил, на месте ли деньги, потянулся и приготовился встретить наступающий день. С большой, надо признаться, неохотой.
Ворота распахнулись настежь. Снаружи шумел окутанный утренним туманом океан. У берега покачивался внушительных размеров парусник. По сходням с него спускался Грбонджа.
- Эй, Пловечи, подсоби-ка моим парням, - распорядился он, проходя мимо меня.
Вслед за ним на склад ввалилась разношерстная команда. Матросы расхватали мешки из ближайшей к выходу кучи. Ни слова из того, что они говорили, я не понимал, но в этом не было нужды. Работа была жаркая, скучная и физически утомительная, и заключалась в следующем: я переносил мешок из склада на корабль и возвращался за следующим. В мешках были овощи, и от их едкого запаха у меня слезились глаза. Лишь переправив на судно все овощи, мы улеглись на землю в тени, возле кадки со слабым пивом. Схватив одну из грязных деревянных кружек, привязанных к ней бечевкой, я дважды наполнил и осушил ее.
Вскоре подошел Грбонджа и велел собираться. Моряки убрали сходни, отвязали швартовы и стали поднимать парус. Я старался не мешать им - стоял у борта, играя дубинкой. В конце концов Грбонджа осерчал и велел мне убираться в каюту. Но не успел я отворить дверь, а он - тут как тут.
- Ну, теперь давай деньги, - потребовал старик.
- Не спеши, дедуля. Заплачу, сходя на берег, как договаривались.
- Только не на глазах у моих ребят. Ни к чему им видеть это.
- Не бойся. Сделаем так: ты будешь стоять у трапа, а я натолкнусь на тебя, будто ненароком, и незаметно суну кошелек тебе за пояс. И все, хватит об этом. Лучше расскажи, что ждет меня на острове.
- Беда! - захныкал он, запуская в бороду пальцы. - Зря я с тобой связался. Тебя поймают и прикончат, да и мне…
- Ну-ну, успокойся. Взгляни-ка ют на это. - Я поднес мешочек с деньгами к лучу света, падающему сквозь иллюминатор, и встряхнул. - Здесь все: заслуженный отдых, домик в сельской местности, ежедневно - баррель пива, блюдо свиных отбивные и великое множество прочих радостей.
Звон денег обладает великолепным успокаивающим свойством. Когда у Грбонджа перестали дрожать руки, я вконец его осчастливил, дав ему пригоршню монет.
- Задаток в знак нашей дружбы. А сейчас подумай-ка вот о чем. Поймают меня на берегу или нет, зависит от того, много ли я буду знать. Поэтому чем основательнее ты подготовишь меня к тому, что я увижу на острове, тем больше шансов, что сам не пострадаешь. Ну, давай, рассказывай.
- Да я о нем почти ничего не знаю. Ну, причалы там, склады. За складами рынок. Все это обнесено высокой стеной. За нее нас не пускают.
- А рынок большой?
- Громадный. Как-никак, центр торговли целой страны. Он тянется вдоль побережья на много мильдириов.
- А мильдириов - это сколько?
- Мильдир. Мильдириов - это во множественном числе. В одном мильдириове семьдесят латов.
- Ну, спасибо. Придется самому посмотреть.
Сопя и ворча, Грбонджа поднял крышку люка и исчез в трюме - отправился, видимо, прятать деньга. Мне не сиделось в каюте, и я поднялся на палубу. Чтобы не путаться под ногами матросов, прошел на нос. Туман рассеялся, передо мной расстилалась безмятежная синь. Судно приближалось к огромной полуразрушенной башке, торчавшей из воды. Я сразу понял, что ее построили еще в ТЕ годы.