Поэтому, оторванный от своих тяжелых размышлений голосом из Башни, Мастема непозволительно долго медлил перед дверью-водопадом, бездумно глядя на стекающую вниз воду. Наконец он вытянул перед собой руку на перчатку налипла пыль с нижних уровней, как знак скорби и коснулся еле заметного выступа справа от двери.
Башня встретила его сменой музыки: вместо певучей протяжной мелодии, что смутно слышалась через дверь, на Мастему навалилась басовитая какофония. Хоть он и был сыном Хранителя, его желаний Башня не выполняла напротив, усиливала его муку, вместо того, чтобы успокоить.
Рядом с Хранителем виднелась еще одна фигура. Историк. Она встретила его презрительным взглядом седая, невообразимо старая на вид высокая женщина, закутанная в одежды, напоминающие клочья облаков. Ее облик никогда не менялся. Увидев Мастему, она еле кивнула ему.
Хранитель стоял спиной к входу. Мастеме вдруг показалась, что он сейчас обернется, и у него не окажется лица только смутный контур вместо различимых черт. Когда Хранитель испытывал гнев, его лицо дрожало, как горячий воздух, ежесекундно меняясь. Оторвать взгляд от этой бесконечной мозаики было невозможно. Говорили, что в лице Хранителя живет память обо всех лицах, когда-либо появлявшихся в Цитадели.
Забавно, что у безликих с нижних уровней и Хранителя была эта общая черта: отсутствие своего лица. Получая ключи от Башни, Хранитель прощался со своим именем и лицом, символически отказываясь от своей личности во имя Цитадели как бы растворяясь в ней. Этот ритуал повторялся очень редко (чаще всего Хранители живут долго), но каждый раз после него Цитадель как будто укреплялась: каждая линия, каждый камень становились вибрирующе-живыми, даже слишком реальными, вплоть до рези в глазах.
Мастема вдруг подумал, что Хранитель может показать ему лицо сестры. Эта мысль одновременно отталкивала и притягивала так манит людей большая высота, обещая сладкое падение вниз.
Однако Хранитель, очевидно, думал вовсе не о том, как бы усилить и без того ужасные душевные терзания Мастемы. Без предисловий, продолжая начатый на расстоянии разговор, он коротко и резко сказал:
Ты знаешь, что некоторое время назад Садовники создали новый мир.
Он сделал небольшую паузу, ожидая вопроса, но Мастема почтительно молчал.
Они решили объединить усилия. Мы чувствуем в этом мире намерения троих возможно, самых сильных Садовников. И тем не менее, они снова начали с сада.
Да, подала голос Историк. Она умела упрекать, даже соглашаясь. Они всегда начинают с сада. Это их идеал.
Мы решили дать тебе шанс, сын. Я поручаю тебе отправиться в этот мир сейчас там действуют Леонард и его Рыцари. Он скажет тебе, что делать.
Я была против этого решения, заметила Историк. Мастеме нельзя поручать сколько-нибудь важное дело. Я сомневаюсь, что ему можно поручить даже телегу с камнями когда Рыцарю, отвечающему за дороги, его предложили, Гаап поспешно отказался.
Слушать это было унизительно, но Мастема по-прежнему молчал, подумал только: «Мне повезло, что мой отец Хранитель».
Приступай к делу, закончил мысль Хранитель. Если ты справишься, прошлое будет забыто. Полностью. И мы вернем тебе право участвовать в Игре, конечно.
А ее вы не сможете вернуть? Мастема сразу же пожалел, что сказал это, но было поздно. Хранитель поглядел сквозь него и ответил:
Рыцарю Холодной Короны подобает держать себя в руках. Наш разговор закончен.
Историк ухмыльнулась и развела руками. «Вы же видите, что он безнадежен», говорил ее жест.
Мастема сделал ритуальный поклон рука идет к губам, потом к сердцу, глаза опущены в пол и покинул Башню.
Хранитель смотрел ему вслед совсем недолго. Музыка превратилась в марш. Историк, продолжая ядовито улыбаться, подобралась поближе к Хранителю и тихо, но страстно заговорила о чем-то.
Глава 1. Гвардия и Шуты
Выходя из дома, трудно было не споткнуться. Три каменных ступеньки, ведущие вниз, к дороге, давно расшатались и если наступать не в середину, а на края, камень опасно балансировал под ногами. «Зато мы заранее услышим, если ночью придет кто-то чужой, смеялась мать Анны. Наступит на краешек и упадет». Впрочем, такая же судьба ждала и доброго гостя, но в последнее время в этом доме совсем не бывало гостей. Да и в соседних домах редко слышались звуки праздников.