Било
А вот еще одна интересная догадка. В начале очерка «Корнилий» идет перечисление занятий будущего игумена Псково-Печерского монастыря в период отрочества:
«свечи скал, дрова рубил, и был искусен в письме иконном».
Так вот скал не что иное, как форма глагола скалить (скатывать). В те времена свечи еще не отливали, а скатывали из разогретого и размятого воска, заложив внутрь фитильную нить. Кстати, наиболее вероятно, что именно от глагола скалить произошло известное нам слово скалка.
В том же очерке описывается благословление игумена Корнилия на начало строительства каменных стен. При перечислении наемных рабочих называются две не встречающиеся в современном языке специальности стенщики и ломцы. Если со стенщиками все понятно это каменщики, то ломцы давно ушли в историю. Это были рабочие каменоломен на Псковщине их называли выломками. В русском языке осталось название их основного инструмента лом.
В очерке об осаде Пскова рассказывается, как крестный ход из Печер встретил «гонцов, что, надев на копья шапки, кликали по деревням, чтобы все жгли свое обилье и ехали в осаду».Обилье в данном случае означает то, что невозможно было увезти с собой или спрятать. Впоследствии от корня этого забытого существительного произошло слово изобилие.
В очерках Л. Зурова многие слова и выражения поначалу могут показаться непонятными, на самом же деле они являются прародителями современной лексики. Например:
сумежьи земли земли, прилегающие к меже, границе, т.е. приграничные;
отынил производное от отынить, то есть поставить забор, тын; отгородить;
кольчатый панцирь спаянная из колец кольчуга (от слова кольцо);
ротовище древко с высверленным отверстием, внутрь которого вставлялся наконечник копья;
подъезды и навести дороги к монастырю, второе от глагола вести, отсюда навестить;
«и многие стопицы потянулись к лесному монастырьку».
Стопицы это тропинки и дорожки, протоптанные к обители богомольцами.
Неоднократно в рукописи встречается определение, от которого также веет поэзией: обозерские рыбаки. Так называли рыбаков с Псковского и Чудского озер, соединенных широкой протокой. Это сложное слово звучало бы менее красиво, будь оно образовано от словосочетания два озера.
Нет никакого сомнения в том, что автор очерков был талантливым человеком, ему часто удается всего лишь одним словом расцветить целое предложение:
«Приступая к работе, начиная затвор в тишину, становились они на молитву».
«ветер ровно держал стяг Нерукотворного Спаса, а за кораблями бусами тянулись груженые белым льном ладьи».
«Оставив мирской мятеж, ушел он из Пскова, и в Печерской обители возложили на него иноческий образ».
Удалось Леониду Зурову передать и эмоциональную сторону жизни в те тяжелые и скорбные для Пскова и Новгорода годы. Простыми образами и обычными словами он смог передать ужас и страдания от несчастий, обрушившихся на русских людей:
«В чужих следах были поля. По весне не зацвели посеченные сады, пчелы не прилетели на разоренные пасеки», пишет автор об опустошительных набегах литовцев;
«В заморных, заколоченных домах, живые, не смея выйти на улицу, помирали голодной смертью, а бежавшие в леса питались листьями и мхом» это горестное описание эпидемии чумы;
«Взметывало головни, выбрасывало клуб за клубом шумное, как весенний ревущий поток, искорье, гнало пламя по крышам, взрывало высушенные огненным зноем сады» так повествуется о невиданном пожаре в Пскове.
О трагических событиях XVI века рассказывается в очерке «Корнилий». Иван Грозный объединял русские земли мечом и кровью. Порубежные лифляндские территории он тоже хотел присоединить к Московии. В 1559 году началась Ливонская война. Татарская конница Тохтамыша сеяла в Ливонии ужас: