Взгляд Нины упал на раскрытый глянцевый журнал, который медсестра читала, пряча под стойкой. Напротив жирного заголовка «Модель ушла к другому» стояла фотография улыбающегося Андрея с какой-то красоткой в обнимку.
Причина? Нина ткнула пальцем в фотографию.
Она самая, подтвердила медсестра.
Уберите это, велела Нина и прямиком отправилась в палату 15.
Андрей лежал на кровати со скрещенными на груди руками. На полу валялись куски разбитой телевизионной панели.
Наташа, пусть санитарка уберет! крикнула Нина в коридор.
Не надо сюда никого звать. Уберёте, когда уйду, мрачно заявил Андрей.
Нина присела на край кровати. Мальчишка совсем.
Я подготовлю вашу выписку. Минут через двадцать сможете нас покинуть. Я напишу рекомендации. Будьте добры их
Вас ведь Нина зовут? Андрей присел, опершись о стенку, и прищурился, глядя на женщину.
Нина Кирилловна.
Нина. А что вы делаете сегодня вечером? Я приглашаю вас на дефиле в Гостиный двор
Глава 4
Настоятельница Феодора проснулась задолго до крика петуха. Она вообще почти не могла спать все ночи с той недавней находки.
Господи, помилуй нас, грешны-их, вполголоса проговорила-пропела Феодора, встала, облачилась в темное платье и вышла из своей кельи в обширную комнату, служившую пока ее кабинетом. Здесь на старом диване, укрываясь самошитым покрывалом, прикорнула щуплая старушка.
Спишь, мать Георгия? спросила настоятельница.
Не, матушка, что ты, бодрствую! насильно прервала сон, как призывник-первогодок, и моментально проговорила старушка.
Вот и мне не спится, настоятельница присела на край дивана.
Георгия хотела подскочить, но была остановлена властным движением руки Феодоры.
Ты лежи, лежи, старая, чего ты так резко встаешь-то? Лежи.
Георгия послушно легла. Феодора задумалась о чем-то надолго.
Что, матушка, страшно тебе все еще, небось? участливо спросила старушка.
Подь ты! Все в руках господа. Только ума не приложу, как он мог там оказаться. Ведь тут после революции все перестраивали под общежития Мать Георгия
Что, матушка?
Помнишь, что было, когда мы с тобой сюда заселились?
Старушка истово перекрестилась.
Помню. О, господи! Да ты не бойся! С нами Бог, с нами Бог
Кто знает, сколько нам выпадет еще испытаний произнесла настоятельница и с тяжким вздохом поднялась.
Запел монастырский петух Жорж, через миг пение подхватили все сельские курятники.
Погода переменится на жару, прислушалась Георгия, она любила Жоржа и сама придумала ему имя сделала тезкой на заграничный манер, Он нынче сразу после заката пел.
Да, жарко будет, задумчиво добавила Феодора.
Еще пятнадцать минут и монастырское подворье оживет. А послушницы-то должны быть уже на ногах утренняя обедня идет до восхода солнца. Феодора налила себе из трехлитровой банки воды в стакан вода натощак по утрам лучше любого лекарства от старости. И пошла к выходу.
Ты отлежись сегодня, не усердствуй. А то опять машину не доищешься тебя в больницу вести.
Да, матушка, здорова я уже, ничего, оклемалась, заикнулась, было, старушка: два дня назад у нее был сердечный приступ. Но настоятельница так на нее зыркнула, что у той пропала охота спорить, Отлежусь, ладно.
Ну, с Богом, Феодосия глянула на висевший в углу список с местной чудотворной иконы Божьей Матери, перекрестилась и вышла на улицу.
День будет точно ясный, солнечный. Небо своим голубым шифоном уже покрыло грешную землю. Феодора с удовольствием вдохнула сладкий утренний воздух. Жорж никогда не ошибался А вот в то утро несколько лет назад моросил дождь, петух пропел перед тем раньше девяти вечера. То был знак.
Несмотря на разруху от старых строений и монастырской стены осталась лишь треть древний монастырь в последние два года выглядел весело и безмятежно, как и подобает христианскому храму. На всем здесь присутствовал отпечаток надежды строительные леса окружили церкви, стройматериалы, инвентарь встречались тут на каждом шагу настоятельнице удалось найти щедрого спонсора так теперь называли благотворителей, он и нанял бригаду для восстановления монастыря. Бригада жила в наспех отремонтированном подворье. Работники вставали ни свет, ни заря и кропотливо делали свое дело. Уже была восстановлена верхняя часть центральной церкви, с которой в революцию рухнул и раскололся на части крест. Тогда раскол креста сочли дурным предзнаменованием храм долгое время находился в состоянии поругания. Из святыни большевики сделали сначала склады, потом общежитие, потом клуб. Но справедливость восторжествовала. Монастырь понемногу возрождался уже десять лет, с тех пор, как был передан тобольскому благочинию. Монахини изо всех сил тянули жилы, стараясь своим трудом хоть как-то поддержать огонек жизни в разрушенном монастыре. Если бы Господь не послал щедрого благотворителя, еще долго монастырские постройки лежали бы в руинах.