Володя это его имя оказался парнем толковым, деловым и даже приятным. В конце концов всё у нас могло и получиться, но, к сожалению, после той неудачной попытки он безнадёжно утратил инициативу.
Нет, Любовь Сергеевна, что хотите: металл, рабочие, стройматериалы, энергоресурсы. Всё пожалуйста! Но липовую справку я вам выдать не могу.
Да вы что, Александр Иванович. Обижаете! Разве я прошу липовую?
Дрондин, маршировавший до этого по кабинету, аж остановился с открытым ртом.
Так вы Вы хотите это своё
Он не нашёл нужного определения и потому перешёл сразу к концу фразы.
Это вот Реально Внедрить?!
Конечно, отвечаю я с самым простодушным выражением лица.
Ну, знаете, это уже слишком. Мы так не договаривались.
А что мешает? продолжаю я изображать святую наивность.
«Что мешает»! Да хотя бы то, что просто негде. Главный корпус почти закончен, остальные объекты тоже на выходе.
А весовая?
Ну-у, весовая! машет он рукой. Это когда ещё будет. И потом, мы пока ещё не решили, что с ней делать. Может, просто старую реконструируем, да и всё.
Но ведь в проекте предусмотрено строительство новой.
Вот-вот, «в проекте»! радостно уцепился он за ключевое слово. Это же всё надо с автором согласовывать.
Надо, тяжело вздыхаю я.
Вот видите!
Так давайте согласуем.
Да кто будет согласовывать! У нас конец квартала, запарка, каждый человек на счету.
А вы пошлите меня.
Вас?!
Сперва эта мысль кажется ему забавной, потом начинает раздражать, но через какое-то время он смиряется, и я еду за билетами.
Алма Ата совсем не похожа на столицу независимого государства. Ещё встречаются там и сям надписи на русском языке вроде «Газеты и журналы» или «Народ и партия едины!» В институте, куда я прихожу, в коридорах и на лестницах курят, играют в пинг-понг, в мастерских пьют чёрный кофе, сплетничают, слушают радио, двигают шахматные фигуры. На секунду даже кажется, что я снова в Москве.
Бредихина, главного инженера нашего проекта, я застаю в его кабинете за кормлением аквариумных рыбок.
Бородинское? О-о-о! радостно восклицает он. Ну, как у вас дела? Далеко ли до пуска?
Увидев мои чертежи, он поднимает трубку внутренней связи и приглашает какую-то Лизу. Пухленькая Лиза в легкомысленном розовом костюмчике появляется не скоро. Он жестом приглашает её подойти.
Мы уже кому-то согласовывали такие конструкции. Не припомнишь, кому?
На лице Лизы вырисовывается брезгливое недоумение. Понаблюдав за этим несколько секунд, он со вздохом говорит:
Принеси-ка мне Караганду.
Караганду-у?.. капризно тянет Лиза, после чего принимается виртуозно держать паузу.
У тебя в третьем шкафу, нетерпеливо прерывает её Бредихин и, очевидно, желая скрыть от меня своё смущение, начинает рыться в нижнем ящике стола.
Так что, нести? говорит она так, словно размышляет вслух.
Неси, неси, отвечает он ей из глубин стола и не поднимает головы, пока остеклённая дверь, задрапированная ватманскими листами, не захлопывается за её круглой попкой.
Ну, так и есть, говорит он, когда большой альбом с красным корешком, наконец, водворяется на его стол. Можете поглядеть.
Гляжу в альбом и вижу знакомые контуры.
Да, это те же конструкции, разработка нашего института. Только там наши сотрудники изучали несколько иной аспект
Это всё равно, перебивает он меня. Раз конструкции те же, то и вопросов нет. Считайте, что вам повезло.
Лиза!
Бредихин хочет дать ей поручение, но его взгляд запутывается в пышном бюсте помощницы, и он на ходу меняет намерение.
Лиза, позови Сакена.
О! Так это уже другая страна, говорит Сакен, хитро щуря и без того узкие глазки. Пусть в долларах платят!
Ладно, машет Бредихин. Тем лучше. Проштампуем и с плеч долой.
В следующий раз уже, наверно, без визы не приедут.
Не приедут, словно эхо, повторяет Бредихин и, проводив Сакена взглядом, оборачивается ко мне.
Вы где остановились?
Узнав, что в «Казахстане», глядит на меня с подчёркнутым уважением.
Не хотите ли вечером отдохнуть? Тут, в окрестностях, очень красивые места. И есть куда заглянуть.
Перспектива одинокого вечера в чужой стране увлекает не очень, и я соглашаюсь.
Он виртуозно ведёт машину по змеящейся горной дороге. То и дело открываются картины, подобных которым мне не приходилось видеть, кажется, никогда. Компания, состоящая из уже знакомых Лизы и Сакена, пытается развлекать меня разговором, но, почувствовав мою погруженность в молчаливое созерцание, переключается на темы внутреннего пользования, в которых фигурируют лица, знакомые лишь им троим, в обстановке, только им же и известной, и попадающие в ситуации, которые могут оценить лишь они.