Ты так считаешь?
Вот если я решу умереть сама, тогда другое дело.
Еще бы, когда умирает один, возникает масса сложностей и неприятностей.
Ну что ты, все это чепуха. В нашем-то возрасте.
Ты говоришь так беспечно, как будто совсем не думаешь о смерти, да и вообще умирать не собираешься, засмеялся Синго. А ты, Кикуко?
Что бы сделала я?
Кикуко произнесла это неуверенно, тихим голосом.
Если бы вы с Сюити решили вместе покончить с собой, тебе не захотелось бы оставить прощальное письмо?
Синго тотчас же пожалел о сказанном. Напрасно я это говорю, подумал он.
Не знаю. Что я сделаю, если это действительно случится, не знаю. Кикуко засунула большой палец правой руки за оби. Потом посмотрела на Синго. Но мне кажется, отец, я бы оставила письмо вам.
Глаза Кикуко затуманились, как у ребенка, в них стояли слезы.
Ясуко, та никогда не думает о смерти, а Кикуко, наверно, задумывается, почувствовал Синго.
Кикуко наклонила голову и, уже готовая разрыдаться, вскочила и убежала.
Ясуко посмотрела ей вслед.
Странно. Чего это она вдруг? Истеричной стала. Это же обыкновенная истерика.
Синго расстегнул рубаху и положил руку на грудь.
Сердцебиение? сказала Ясуко.
Нет, грудь зудит. Затвердела и зудит.
Как у пятнадцатилетней девочки.
Синго массировал левый сосок.
Муж и жена решают вместе покончить жизнь самоубийством, а прощальное письмо пишет один муж жена почему-то не пишет. То ли жена просто сваливает все на плечи мужа, то ли считает себя одним целым с ним?
Слушая, как Ясуко читает газету, Синго задавал себе этот вопрос, пытался ответить на него.
Может, от долгой совместной жизни они превращаются в одно целое или старуха жена полностью теряет индивидуальность и ей просто нечего добавить к тому, что написал муж? Может, хотя у жены и нет особых причин умирать, она, послушно следуя за мужем, совершает вместе с ним самоубийство и, присоединяясь к его прощальному письму, освобождает себя таким образом и от сожалений, и от раскаяний, и от сомнений? Поразительно.
Вот и его старуха жена тоже говорит: если мы вместе покончим с собой, то мне незачем оставлять письмо, ты один напишешь этого вполне достаточно.
Женщина безропотная попутчица мужчины в смерти, правда, изредка мужчина и женщина меняются местами, но в большинстве случаев жена беспрекословно подчиняется мужу, и одна из таких женщин, теперь уже состарившаяся, сидит рядом с ним, эта мысль поразила Синго.
Семейная жизнь Кикуко и Сюити не только коротка, но и стоит на грани краха.
И спрашивать у Кикуко, не оставит ли она предсмертного письма, если вместе с Сюити покончит с собой, было бестактно и жестоко, вопрос Синго причинил Кикуко боль.
Теперь и Синго понял, у какой страшной пропасти стоит Кикуко.
Ты чересчур балуешь Кикуко вот она и расплакалась от твоего вопроса, сказала Ясуко. Ты любишь одну только Кикуко, а когда нужно решить что-то важное, тебя не допросишься. Фусако твоя дочь разве с ней случилось не то же самое?
Синго смотрел в сад на вишню, сплошь усыпанную цветами. У самого ствола этого огромного дерева густо разрослась аралия.
Синго терпеть не мог аралии и собирался спилить ее до того, как зацветет вишня, но вот еще только март, еще лежит глубокий снег, а на вишне он уже увидел цветы.
Года три назад он однажды спиливал аралию, но от этого она только гуще разрослась. Он тогда подумал, что надо бы выкорчевать ее, но потом решил ладно, не буду возиться.
Слова Ясуко почему-то вызвали у Синго еще большее отвращение к мясистым ярко-зеленым листьям аралии. Если бы не эти заросли, был бы виден толстый, могучий ствол вишни и ее нижние ветви, не встречая помехи, свободно раскинулись бы во все стороны густым навесом. Правда, они раскинулись и несмотря на аралию.
Цветов было столько, что, думалось, больше просто не бывает.
Облитые вечерним солнцем, цветы плавали в небе. Они не были ни особенно яркими, ни особенно большими казалось, они сотканы из воздуха. Сейчас, в разгар цветения, не верилось, что все они скоро осыплются.
Но все же по одному, по два лепестки падали, и внизу кое-где они уже лежали островками.
Когда читаешь статью о самоубийстве или о смерти человека молодого, думаешь только: ну что ж, еще один, а если речь идет о старике, всегда бывает очень тяжело, сказала Ясуко. Самое лучшее уйти из жизни, пока все еще любят и уважают тебя. Казалось, Ясуко во второй, в третий раз перечитывает статью о тех пожилых супругах. Недавно один шестидесятилетний старик привез из Тотиги в Токио семнадцатилетнего сына, страдавшего детским параличом, чтобы поместить его в клинику, причем в одну из лучших, но перед этим решил показать ему город, и вот старик целый день носил сына за спиной, и мысль о разлуке с сыном стала ему так невыносима, что он задушил его носовым платком. По-моему, об этом тоже писали в газетах.