Можешь дать мне свою ножку, Иллария?
Девочка, не раздумывая, оторвалась от рисования и протянула ногу. Грязная, с кровавыми ранками и множеством заноз. Сердце сжалось. Как она может ходить с такими ногами и даже не морщиться от холода и боли? Я только что посадила занозу и едва сдерживалась, чтобы не застонать.
Тебе не больно? я накрыла ладонью ноги девочки и теплая энергия, защекотав кончики пальцев, заструилась вниз.
Я привыкла, хмыкнула она и звонко рассмеялась. Ой, леди, щекотно-то как.
Знаю, малышка, потерпи, улыбнулась, поглаживая ее стопы. Вот и все.
Ранки и синяки девочки затянулись. Удивленно глядя то на меня, то на лорда, девочка хлопала глазами.
Вы волшебница? болтая здоровыми ногами, удивилась она.
Почти. И вот тебе обещанный подарок, я надела на ледяные стопы Илларии туфли. Они оказались почти впору.
Серьезные синие глаза глядели на меня с непониманием. А потом маленькие ладошки погладили по лицу и девочка, сдерживая изо всех сил слезы, улыбнулась.
Вас моя мама послала, да?
Да, дочка. Меня послала твоя мама и просила передать, что ты очень отважная девочка, положив руку на грудь малышки, я впитывала ее боль, оставляя в памяти лишь светлую грусть. Наполняя пустоту потери светом пережитой любви. И она гордится тем, какой ты стала.
Спасибо, очень осознанно и серьезно произнесла Иллария и протянула мне доску. Похоже получилось? Правда, она красавицей была?
С доски смотрел большой круг лица с двумя точками глаз и длинным полукругом улыбки. Ниже несколько палочек: ручки, ножки и треугольник юбки.
Да. Она была красавицей, согласилась я.
У вас дырочка на платье. Хотите, зашью? Я очень хорошо умею зашивать, правда. Вот, смотрите, она продемонстрировала аккуратный шов на своем платьице. Руки маленькой девочки зашивали ошибки моего отца.
Дорогая, нам с лордом пора отправляться в путь, мягко сказала я.
Доброй вам дороги, леди, девочка поцеловала меня в щечку и убежала к отцу хвастаться обновкой, смешно переставляя ножки в туфлях, больших по размеру.
Сердце сковала невыносимая боль. Любая магия имеет цену, даже та, что течет по венам. Я не уничтожала чужую боль, а забирала ее. Девочка любила мать также сильно, как я любила отца, и теперь мир казался мне пустым и разбитым. Пустота внутри росла, осознание, что больше никогда не посмотрю в его глаза, не обниму, не почувствую тепла шершавых ладоней, раздирала душу.
Лорд, голос дрожал, но я старалась сдерживаться. Возьмите в дорогу хлеба. Он мне понравился. И щедро рассчитайтесь с Самуилом Трактирщиком.
Вы очень похожи на своего отца, наконец мужчина прервал свое молчание, глядя на меня то ли с удивлением, то ли с восхищением. Собиралась выйти на улицу, но развернулась и осталась.
Каким он был?
Добрым. Слишком добрым. Всеславия оказалась недостойна такого короля.
Тогда как он это допустил?
Лорд не успел ответить. Трактирщик, сжимая в руках мои туфельки, подбежал к нам.
Леди, мы не можем принять такой подарок! девочка выглядывала из-за полных ног отца и испуганными глазами смотрела на меня.
Можете. И примите. Не забывайте, что перед вами леди, которая может приказать. А мне бы не хотелось пользоваться властью, дарованной титулом. К тому же, возвращая в руки малышки туфельки, я улыбнулась. Это мой подарок лично Илларии, а не вам. У меня полно туфелек, а у малышки и пары нет. Как так получилось? Неужели таверна совсем не приносит дохода?
Приносит, виновато сминая фартук, трактирщик опустил глаза, явно не желая мне рассказывать. Положила руку мужчине на грудь и заглянула в глаза
Отвечайте все, как есть, ничего не утаивая, энергия муравьиными лапками заструилась по венам и поглотила сознание трактирщика.
Год назад король издал указ, который обязал все крестьянские таверны платить дань. Половину от заработанного.
Это ложь, спокойно заметил лорд.
Он не может врать под заклятием. Известно ли вам, что согласно действующему закону, все крестьянские таверны до пяти столов не облагаются податями?
Так было раньше. А потом закон отменили, зачарованно протянул мужчина.
Кто вам сообщил об этом?
Лично граф Кернуэл.
Мы с лордом переглянулись. Сжав кулаки, я молча вышла из таверны и, зайдя за угол, облокотилась о влажное дерево, изо всех сил сдерживая слезы. Получалось плохо. Меня душили гнев, обида, негодование и боль потери. В ноги впились сотни ледяных иголок осеннего холода и мелкие камушки. Я не привыкла ходить босиком. И не привыкла видеть страдания народа. Моего народа. Едва хватая ртом воздух, изо всех сил пыталась взять себя в руки.