Я подобными вещами заниматься не буду никогда, потому что я писатель, который придумывает детективы, и в эту историю я вляпался по глупости.
«Конечно, ты ни в чем не виноват. К тебе пришла женщина и попросила написать книгу про ЦРУ, перешел на таинственный шепот голос. И ты ее написал, только книга твоя не понравилась ни сотрудникам ЦРУ, ни самим грантоедам героям вашего времени».
Ты опять врешь. Как могла не понравиться еще не изданная книга? возмутился писатель.
«Очень просто. Я Пастернака не читал, но, как и весь советский народ, осуждаю отщепенца и негодяя».
При чем тут Пастернак?!
«Похоже, ты так ничего и не понял. Теленок не может бодаться с дубом. Да они тебя в порошок сотрут! И рукопись ты от них не спрячешь! Считай, что ее уже нет! Только ты об этом никому не говори. Это государственная тайна».
Гарик оглянулся по сторонам в надежде увидеть того, кто только что с ним беседовал. Но на крыше никого не было. Хотя нет, в десяти метрах от него сидел большой черный кот. Он умывался. Умывался без воды, лапами.
«Это к письму, вспомнил Гарик слова маленькой тощей соседки Нюры, которая каждое утро в общем дворе на Приморской улице бесплатно толковала сны и приметы каждому желающему. Мне только Нюры здесь еще не хватало. Врала она все и про сны, и про приметы».
Гарик сделал мхатовскую паузу, но реплики от его второго «Я» не поступило.
Ты, что, и правда, ушел? громко спросил Барский, разглядывая кота. Голос промолчал. Гарику показалось, что черный кот подмигнул ему левым глазом. Барский протер глаза, а когда открыл их, кота не увидел, будто его и не было там никогда. Ну, и черт с вами. Умерла, так умерла! Это от страха. Я высоты испугался. А с головой у меня все в порядке.
Неожиданно Барский осознал, что беседует сам с собой. Такое бывает у многих, но никто в этом не признается. Гарик облегченно вздохнул. Он боялся галлюцинаций и мужских голосов в голове.
Надо идти домой, принял решение Барский. Если Ирина дома, то мы с ней помиримся. Она слабая женщина. Испугалась, поддалась на уговоры похитителя. К тому же, Старков опытный гипнотизер, и тут, как говорят, талант не пропьешь. Да и опасная бритва в руках душевнобольного серьезный аргумент. Не каждый санитар пойдет на бритву, а тут женщина, художник-модельер. Да еще в такой день! Она же целый год к нему готовилась, платье свадебное надела. Всё решено. Я иду домой! резко махнул рукой Гарик. В конце концов, она любила меня.
«Тебя убьют возле подъезда! предупредил мужской голос. Поэтому я с тобой никуда не пойду. Представляешь, сегодня нам с тобой не по пути! Да и с луной не порядок, светит, как сумасшедшая. Полнолуние в Москве, полнолуние. Время дьявола и его свиты».
Какая чушь, возмутился Гарик. Если б я такой диалог включил в свой роман, то меня бы прокляли театральные критики. Стоп, при чем здесь театр. Я не имею никакого отношения к театру. Я всего лишь писатель. Короче, я ухожу!
Приняв решение, Гарик направился в сторону дома, где они жили вместе с Ириной. Когда до улицы Гайдара оставалось метров пятьдесят, Барский увидел на крыше шестьдесят шестого дома рекламный плакат мясокомбината имени Мичурина, на котором была изображена плетеная корзина с вываливающейся из нее вареной колбасой.
Надо убрать это безобразие с крыши. Придумали идиоты: «Мичуринские колбасы», Мичурин вообще не по этой части, недовольно пробурчал Барский. Мичурин фрукты выращивал, новые сорта яблок создавал.
У вас закурить не найдется? услышал Гарик хриплый простуженный голос. Перед ним стояли три мужика-строителя в касках и рабочих перчатках.
Нет, добродушно расплылся в улыбке Гарик. Для того, чтобы пройти в библиотеку, вам нужно обойти это здание по дорожке и войти во второй подъезд. Библиотека первая дверь налево.
Ты чего, удивленно уставился на Барского строитель. Какая библиотека?
Библиотека имени Бонч-Бруевича. Очень хорошая библиотека, рекомендую.
Ты что несешь? Я у тебя закурить попросил, хватая за лямку рюкзака, заорал двухметровый строитель.
И я о том же, улыбнувшись, произнес Барский. В следующую секунду он нанес молниеносный удар стоящему прямо перед ним строителю по правой ключице. Мужик взвыл от боли, схватившись за руку, и тут же получил сильнейший удар в пах коленом.