Собственный недавний роман показался ей таким пошлым и смешным, что стало стыдно.
«Я подожду! Я жду тебя, моя Любовь». Ей захотелось крикнуть это слова громко, но кругом стояла такая «звенящая» тишина, что она не решилась, а прошептала их, как молитву.
На перекрестке
Себя я ощущаю условной единицей,
Когда поток машин,
Куда-то мимо мчится.
И рядом люди-люди,
Такие ж единицы,
Сливаясь в массу серую,
Свои теряют лица.
И мир мне, вдруг, покажется
Игрой воображенья,
Когда кругом царит
Безумное движенье.
И жизнь мне, вдруг, покажется
Бессмысленной игрой
Стряхну я наваждение,
И, поспешу домой.
Где я такая личная и
Индивидуальная.
Любимая, ленивая,
И в чем-то гениальная.
И это вот осмыслив,
Я честно говорю:
Я перекрестки улиц
Ужасно не люблю!))
Дача
Они мирно болтали и пили чай, бессовестным образом заедая его конфетами и капустным пирогом, когда зазвонил телефон. Вообще-то Ольга забежала к соседке, как обычно, на пять минут перекурить перед возвращением домой. Дома ждали муж и маленький сын. Муж курение не одобрял, нервировать лишний раз его не хотелось. Но после «перекура» у соседки, она часто садились «гонять чаи», и «пять минут» волшебным образом превращались в полчаса. Хотя соседка Маша была старше Ольги, им всегда было что обсудить. Маша резко метнулась к аппарату. Ольга поняла, что позвонила Маше её «ненаглядная» дочка.
На Ольгин «объективный» взгляд соседка избаловала дочь ужасно. Она растила ее одна. Было забавно смотреть, как Маша постоянно пыталась изобразить строгую мать и часто спорила с дочерью до «хрипоты», а потом делала все, что та желает, иногда вопреки своим принципам. В принципе, дочь Маши выросла красивой, умной, весьма прагматичной, работала в «приличном» месте, но была она ужасной эгоисткой. Мать она рассматривала как многие дети как существо бесполое, ни в чем особо не нуждающееся, и живущее только для того, чтобы ей, «звезде», было хорошо.
Сейчас «камнем преткновения» стало желание дочери снять квартиру. Маша ругалась, убеждала, плакала. Отношения накалились, и дошло до того, что дочь, настаивая на своем, уже неделю жила у подруги. Маша переживала, выдумывала страшные истории, в которые может попасть ее неразумная «чадо». Эти истории она и рассказывала сегодня Ольге, а той оставалось лишь сочувственно кивать. Ольга знала, что соседка Маша человек вполне разумный. Но если речь заходила о дочери, Ольге приходилось только удивляться Машиным страхам. Хотя, у Ольги тоже были страхи за маленького сынишку, но пока они касались лишь детских болячек.
«Неужели и я потом начну вот также, подумала Ольга. Бесконечно переживать где он, да с кем, да что еще придумал?»
К разговору Ольга не прислушивалась, но до нее то и дело доносились то сердитые, то умоляющие возгласы соседки. Наконец, та вернулась на кухню, села за стол, отрезала себе огромный кусок пирога и стала его нервно жевать.
И что на этот раз?
Не хочет домой возвращаться, ответила Маша, и вообще сказала, что если я ей буду каждый раз настроение портить, она звонить не будет, а на мобильный купит другую «симку».
И чем ты ей настроение портишь?
А всем! Ну, скажи, зачем ей квартира? Маша снова завела «старую песню». Комната своя, ремонт сделали, чистота, порядок, все приготовлено. Живи радуйся, нет же «приспичило»! Самостоятельность подавай. Мол, ипотеку возьму! А это же «кабала» какая, да еще на взнос надо денег взять. А где? «Давай», мол, «дачу продадим». А раз я против продажи, тогда придумала сниму квартиру и уперлась. А дача что же? Куда ездить летом, грядку посадить? Еще отец мой строил дачу-то, она там детство провела, а смотри, не жалко ей. Я «жадина», получаюсь.
Ольга сочувственно кивнула. Правда, в этом вопросе она была солидарна с Машиной дочерью. Как-то раз они с мужем помогали соседке вывозить осенью ее небогатый урожай. Дача Ольге решительно не понравилась. Ехать пришлось долго по каким-то плохим дорогам, ни речки, ни озерка рядом.