Мою радость прервал писк. Все время забываю, что нас же четверо у мамки.
Единственное, что я хорошо усвоил из прошлых воплощений: первые несколько недель нужно держаться поближе к сиськам, а в идеале не отпускать их, потому что братья и сестры подрастали со мной в одной коробке. И если судить по тому, что наглость моя зашкаливает, у них она могла быть на таком же уровне. Тем более я не был уверен, что в этом помете я самый сильный и крупный. Поэтому породистый ты или нет, если своим незрячим телом не ухватишься за источник корма, считай, первые недели жизни пролетят в голоде. Мамка с тобой носиться не будет, у нее, если что, еще есть. И даже если сердобольные люди поднесут тебя к источнику еды, существовать с мыслью, что я слабый несмышленыш, мне было бы сложно. Я схватился за сосок что было сил. Спал, ел и снова спал.
Я грубо отодвигал всякого, кто посягал на мамкины соски. Я был беспощаден, неумолим и нагл. Это помогло мне стать самым крупным среди братьев и сестер. На четвертой неделе я окончательно округлился, раздался, и у меня появились значительные намеки на будущие щеки. С такой внешностью можно претендовать на загородный дом где-нибудь на Новой Риге. Да, я намереваюсь прожить эту жизнь тепло и сыто. Как говорится, упасть мордой в сметану.
Глава 2
На третьем месяце жизни я очутился в аквариуме.
Доморощенный интеллигент с неприлично толстым хвостом томился на птичьем рынке.
«Э-э-э-эй, вы перепутали, скреб я лапками по грязным стеклам аквариума. Я кот благородной британской породы, намерен переехать на Новую Ригу, а вы продаете меня здесь, я оценил взглядом окружающую компанию, в этом рыбоубежище среди непонятных мне особей».
«Попрошу вас не жестить, товарищ, может, мы и особи, но вполне понятные», ответили морские свинки.
«Переместите меня хотя бы к шотландцам, протестовал я. В ассортименте с морскими свинками мне светит разве что Одинцово».
Я негодовал.
Жить за МКАДом не хотелось.
Грузная серая масса наклонилась в мою сторону. Запах перегара неприятно резал обоняние. Холодные и дерзкие глаза наконец отправили сигнал в мозг, что шансы британского кота в соседстве с морскими свинками невелики. Человек переместил меня в соседний аквариум к шотландцам. Наконец я среди своих. Собственная глупость рассердила заводчика, он наклонился надо мной и объяснил, что моя задача не ныть, а продаться подороже и не мешать пить пиво. Для закрепления своих слов он ткнул меня мордой в полотенце, чтобы я не пищал.
Неприятно. День почти на исходе, а на меня никто не обратил внимания из-за этой путаницы с аквариумами. Все эти месяцы я так боролся за жизнь, за толстые бочки и щечки, чтобы меня купили самые порядочные богатеи. Весь день просидеть со свиньями, хоть и с морскими, согласитесь, обидно.
Чтобы хоть как-то скрасить день, я решил вредительствовать.
Сейчас смешно вспоминать свои первые кошачьи «подвиги», но это моя жизнь, и мне ни за что не стыдно.
Мое первое вредительство сложно назвать вредительством в полном смысле слова. Я вытащил коготь и провел им по внутреннему стеклу аквариума. Звук был малоприятным, и я повторял его снова и снова, пока люди не обнаружили причину своих нервных передергиваний.
«Так вам. Зачем котика обижаете?» обратился я к ним.
Заводчики не стали разбираться, они схватили меня, бросили в корзину под столом и лишили еды до позднего вечера.
Мы так его не продадим, сказал первый.
Сегодня не продадим, завтра продадим, ответил второй.
«Мам-м-ма мия, подумал я, сам все разрушил этими пушистыми лапами». Второй раз за день мне стало обидно.
«Чудить так чудить», подумал я и насрал прямо в коробку.
Следы второй чудовищной, как мне казалось, мести оказались на моей морде, как только заводчики обнаружил капкейк.
Именно в тот момент одиночество и незащищенность поселились во мне. Но показать слабость на птичьем рынке не позволяла порода. Я же благородный британский кот из Рязани. Хомяки и попугаи никогда не увидят кошачьих слез. Поэтому когда никто не видел, я отворачивался в дальний угол аквариума, прятал морду в полотенце, поджимал передние лапки и сидел так, всхлипывая в тишину.
Ты плачешь? спросил меня как-то морской свин.
Кто?! переспросил я, пряча слезу. Так, муха в глаз попала.
Череп не пробила? улыбался свин. Дружище, сказал он, положив свою маленькую корявую лапку мне на плечо, рынок место непростое, многие через него проходят, некоторые ломаются. Это своеобразная школа жизни, каменные джунгли. Переживешь все у тебя сложится хорошо. Главное, не пускай в сердце грусть и уныние. Ну же, хвост пистолетом! Такую плаксу никогда не купят приличные люди. Они пройдут мимо, вон к тому котенку. Свин показал на нахального и упитанного зверя в конце ряда. Я повернул морду, мама мия, таких красивых котят я не видел никогда. Его шерсть на морозном солнце играла яркими оттенками: серебряные полоски сменялись темными, от хвоста до наглых глаз, маленькие ушки казались совсем миниатюрными на его широкой мордахе, а подушечки лапок походили на воздушный зефир розового цвета.