Лучина, разгоревшись, стала, как звезда,
Что, улыбаясь, истончает средостенье.
(Ко дню рождения Сергея Меркулова)
Два рая
Мир судит о поэте: он безумен,
Но для поэта слабоумен мир.
Молитва одухотворяет губы,
Распространяет сердце в мира ширь.
Сознанье суетную жизнь объемлет,
Любя, как божество не по-людски.
Поэт, как вечность, упраздняет время:
Безумье с бесконечностью близки.
В сознанье ангела ль, поэта ль всё другое:
К безумным целям странные пути.
Стремясь быть воплощением покоя,
Они летят на небо. Мир, прости.
Стяжанье ты довёл до совершенства.
Они в молитвах видят смысл бытья.
Для мира и поэта жизнь блаженство.
Никто в раю друг другу не судья.
Два рая существуют параллельно:
Поэт и мир, материя и Дух
Кто прав, а кто не прав их этих двух?
Об этом думать не благословенно:
Дух чужд Земли, а мир к поэту глух.
(Любе Атертон)
Бразильский покров
Духовный покров мой, бразильское небо,
Прозрачен и сладок, так нежен и тёпл!
В объятьях твоих сокровенных, целебных
Я словно воскрес иль чудесно зацвёл.
Как будто я ангел, ты ж вышнее лоно.
Второе рожденье в Эдемском саду.
Я, Минас-Жерайс гладя взором влюблённым,
Навстречу Предвечному тихо иду
В улыбках дерев, чуя дивное пенье,
Не слышное ближним вообще никому,
Целуя бразильское небо блаженно
Едва ли в сознанье в священном бреду,
Моля Божество о продленье безумья
Нисшествия странных земному словес
В беззвучных согласиях трубных и струнных,
Рождаемых ангельским хором окрест.
Бразильское небо меня, как младенца,
Целует, ласкает, зовёт в Небеса.
«Я счастлив. Люблю! тихо шепчут уста.
В тебе моё бьётся духовное сердце,
Пленённые, видят тебя лишь глаза».
Manhuaçu, Minas Gerais
Поругание мысли
Не мешай, мысль, псальму петься,
Пусть привольно льётся он
Глас любви от сердца к сердцу
Тех, кто в Вышнего влюблён,
Отстранившихся желаний,
Кто, унизив духом плоть,
Бестелесными губами
Дух целует Твой, Господь,
Кто от слёз духовных волглый,
Счастьем горним окрылён.
Мысль, сожмись, растай, умолкни:
Я в Предвечное влюблён,
Гласу разума не внемля:
Разум вере не указ.
Небо, дар сей не отъемли
Чуять Твой беззвучный глас,
Видеть мир духовным зреньем
И, презрев мирской устав,
Перейти чрез средостенье
С славозвучьем на устах.
Там, средь сущностей бесплотных,
Молчаливо псальмы петь
Птицей райской, беззаботной,
Дух любить, благоговеть,
Ликовать душой свободной.
Память, уймись
Облако грусти, не засти свет солнечный.
Память, уймись: что прошло не вернуть.
Разум, не верь тому, что напророчено.
Мысли морочат молитв белизну.
Прочь! Только чувство любви к Присносущему.
Память чужда ему: в ней суета.
Памяти нет меж кустами цветущими
В Райском саду Нет гордыни, стыда
Нет ничесоже. Сознание девственно.
Дух мой скопленье любовных частиц.
То без цены в жизни, что невещественно.
Истинно То, Что не знает границ,
Что не назвать, Что бытует вне образа,
Что бессловесно беседу ведёт
С любящим духом таинственным способом,
То, Что в мольбе чрез сознанье течёт,
Воспоминаний прещая смущению,
Ведь не вернуть, что прошло, как ни кинь
Память, не засти небесную синь.
Только в любви к Творцу мира прощение,
Вечный покой и бессмертная жизнь.
Выход из потока
Прежде всего, нужно замолчать,
Истончить, что пережито, все обиды:
На молчащего нисходит благодать,
Если занято сознание молитвой.
Сказанное взять назад нельзя.
Сожалею, что наговорил так много.
О молчанье, как чиста твоя стезя!
Замолчал и вышел из потока.
Длится суета мимо меня.
Называют бытиё моё ущербным.
Я живу, благоговением звеня,
Забывая обо всём в стихе хвалебном,
Помня о Творце о Нём одном,