Ведь, обратясь к Творцу, всегда поступишь верно
В непрекращающейся радостной мольбе.
Иных едва ль, себя ж освободишь от скверны
Как просто! Но как чуждо это суете!..
О суета, ты символ разложенья, смерти.
Хотите жить в любовную молитву верьте.
Молящемуся двери райские отверсты
Кто псальмы предпочёл словес нечистоте
Тому блаженство, счастье, Неба милосердье.
Правда Неба
Едва ли знает Правду говорящий:
Её словами невозможно передать.
Вкусившему же Неба благостно молчать
И молча знанье передать молчащим,
Имеющим благословение на то
Небесное, далёкое лукавства
Любить Творца нет большего богатства.
Им обладать моё стремится естество,
Беречь в сознанье высший дар бесценный
Как Правда Неба ослепительно проста!
Она с улыбкой заграждает мне уста,
Сияя красотою несравненной.
Она зерно. Я благодатный чернозём.
Он приготовлен, жаждет плодоносить.
Сторицей приношу мои колосья.
Как благодарен я, Творец, как вознесён!..
По счастью вознесенье незаметно.
Беззвучно служится в душе обедня.
Причастье невещественно: оно Любовь,
Та Правда Неба, что вкусил смиренно,
Чей урожай пожал с благоговеньем.
В ней существо моё: и дух, и плоть, и кровь.
Прозрачная туча
Не воспрещайте моему безумью.
Смотрю и хладен к вашему здоровью я.
Хочу болеть: быть солнцем, полнолуньем,
Деревьями, цветами, трелью соловья,
Жить даже в ваших душах неприметно,
К безверью, как к проказам детским нисходить,
В сердцах свечою теплиться бесцветной,
Творца непостижного и мир любить.
Небес бразильских духом осенённый,
Горю цветами всех деревьев и кустов
Твоих, Бразилия. Тобой пленённый,
Я туча, что рождает дождь любовных слов
Молитвы трепетной живую воду.
Пускай струюсь на незнакомом языке:
Без знаний насыщаются любовью,
И лишь забыв науки можно пламенеть
Зарёй над всей бразильскою землёю,
Не заслоняя свет, прозрачной тучей плыть,
Любить Всевышнего, Бразилию любить,
Венком стихов её сознание увить
Моим безумием, нездешнею мечтою.
Солнце и луна
Казалось бы, как хорошо быть солнцем:
Пылать всевластно, бушевать, бурлить,
Быть вихрем любопразднственных эмоций,
Смеяться, равно жизнь и смерть любить,
Пытаться жаром достигать планеты:
Кого-то насмерть жечь, кого ласкать,
А для кого-то просто так сверкать,
Обильно заливать пространство светом
Как хорошо быть солнцем: знай, ярись,
Любя без памяти и грозно злобясь!
Свобода чувств вот истинная жизнь
Не знающая угрызений совесть
Ура!.. А мне милей покой луны.
Живу на грани холода и жара.
Игра огня мне суетная свара.
А для души нет лучше тишины,
Стихир любви, ни тёплых, ни холодных,
Сердечных, но без солнечных страстей.
Луна, как я и солнце, беззаботна.
Но для моей души луна нежней.
Светла молитва, как луна, безмолвна.
Жар солнца умягчён в ней, отражён.
Бытует на луне он мирно, ровно.
Жар отражённый гладит дух любовно.
И дух, им освятясь, преображён.
Святой Дух
Студёный леденит, а тёплый размягчает,
Прохладный ветерок бодрит и веселит,
А знойный, словно адский огнь, дотла сжигает
Но то, что Божество из недр Своих струит
Не горячо, не хладно Словно ничего.
Как будто свет иль пламя, но не жжёт, не светит.
Молитва? Да, но поражает тишиной.
Благословенье? Сокровенней нет на свете.
Объятье? Нет, проникновенье. В нём живу
Необжигающей духовною лучиной.
Утратив тело, всем собой блаженство пью,
Как губка, насыщаясь вечностью бесчинно
В восторге? Да, но то восторженный покой.
В нём неподвижен, как молитва, бесконечен.
Неясен Дух, как ангелу закон мирской,
Печатью чужеродности Земле отмечен.
Я изучать не смею: мысль нечистота.
Лишь пью священное бесплотье с наслажденьем
И, насыщаясь, приближаюсь к воскресенью: