Он служил машинистом на РЖД
Егор перевалился через подоконник и стал рассматривать пустую улицу. Вдоль проезжей части выстроились как стражники на посту светофоры, которые беспрестанно подмигивали жёлтым глазом. Нервный тик у них что ли? Им вторили неоновые вывески магазинов.
Парень задрал голову. Гроздья звёзд, свисающие с тёмно-синего неба, украшали своим присутствием момент.
Егор выбросил окурок, набрал полные лёгкие воздуха и со всей дури крикнул:
Э-е-ей!
Пустота разорвалась.
Девушка в кровати сонно перевернулась на другой бок и опять засопела.
Егор подбежал к ней и начал тормошить.
Вставай. Вставай. Мне нужно ехать.
Она недовольно открыла один глаз и пробормотала:
Куда? Ночь на дворе.
Ну и что. Мне за свободой ехать надо, и он громко рассмеялся.
Дурак.
Вставай, Софья, и дуй восвояси.
Он ещё раз толкнул её в плечо, чтобы она до конца поняла всю серьёзность его намерений, и стал одеваться. Он уже натянул плавки и теперь прыгал на одной ноге, пытаясь попасть в штанину рваных джинсов.
София села в кровати и злобно наблюдала за его движениями из-под наращённых ресниц. Её любовник был красив. Немного грубоватые, но от этого ещё более мужественные черты лица. Глаза с редким зеленоватым оттенком, обрамлённые густыми, но не слишком длинными ресницами, смотрели на мир нагло, высокомерно. Стройное тело с кубиками пресса на животе, было пропорционально во всех отношениях. Да и ростом не подкачал. Двигался он, как-то развязно, но в тоже время уверено.
Они провели вместе сутки, не отказывая себе в разнообразных порочных удовольствиях. Где-то после десятой рюмки и косячка, он заговорил про любовь, но теперь, судя по всему, даже под дулом пистолета об этом не вспомнит. София надулась ещё больше, но спорить не стала слишком хорошо знала его упёртость и принялась нехотя одеваться.
К дому-то доставишь? спросила она, когда её коротенькое летнее платьице уже оседало на теле.
Сама дойдёшь. У нас не Москва всё под боком.
Софья гневно прыснула, на ходу запрыгивая в туфли на высоченном каблуке, потом подхватила со стула маленькую сумочку, и громко хлопнув дверью, выскочила прочь.
Егор облегчённо вздохнул и замедлил темп сборов. Расслаблено втиснулся в чёрную футболку, залез в чопперы1, поблёскивающие металлическими мысами. Потом сел на пол.
Последнюю бутылку виски, валявшуюся возле кровати, они не успели опустошить, и он жадно приложился к ней, чувствуя, как в крови снова начинают плясать серотонин2.
Егор не был алкоголиком в медицинском понимании этого термина. И раньше вообще старался употреблять спиртное в редких случаях отдыха между тренировками в спортзале и работой. Но в последнее время ему постоянно чего-то не хватало. Он словно разделился на две части. Одна хотела прежней расхлябанности, а другая тянулась к чему-то, чему он ещё сам не дал определения.
В общем, разрывало порой, и всё.
Его стали утомлять вечно вьющиеся возле него девушки. Встречался он с ними скорей по инерции, чем по велению сердца.
Друзья бесили примитивностью мысли, а работа, раньше казавшаяся самой романтичной на свете, стала потихоньку опостылевать.
Егор накинул кожаную косуху, снял с зарядки телефон надо же, додумался-таки поставить! и направился к выходу. По пути одной рукой подобрал бутыль с янтарной жидкостью, которая ещё бултыхалась на дне, другой подхватил мотоциклетный шлем.
Он виртуозно водил автомобиль, отлично разбирался в хитростях электровоза, но предпочитал байк. Когда-то друг ради забавы дал прокатиться, он нехотя оседлал стального коня, но уже на первом километре когда ветер, обдувающий со всех сторон, начал яростно насвистывать ему любимую песнь о свободе он понял: на что подойдёт его заначка, собирающаяся долгие годы.
Ночная улица встретила Егора лёгким приятным ветерком.
Он глотнул ещё немного виски и запихал за пазуху флакон. Вставил наушники, сделал звук погромче и втиснул голову в любимый «акул»3.
Как и многие дети, родившиеся в девяностых, Егор вырос на «Брате»4 и слушал только рок-группы. Он терпеть не мог слащавые завывания современной попсы и считал своим долгом быть крутым, но при этом простым. Его частенько тянуло в заварушки, но благодаря своей феноменальной удачливости, он ещё толком не попадал под раздачу. Так, пара синяков, как красивое дополнение к мужественности, да сломанное ребро.