Лет через пять он стал вести записи их с Наташей дел. Потом перечитывал, пытаясь всколыхнуть в себе хоть что-то из прежних чувств, но они словно заморозились. Нет, он, конечно, испытывал и хорошо осознавал свои чувства, только они стали как бы это сказать? пресными, что ли. А вся его жизнь походила на бесконечный лабораторный опыт. Он словно писал научную диссертацию, конца и края которой не было видно.
И порой Давиду хотелось выть от зависти, когда он наблюдал за тем, как светится человек, только что испытавший прилив острых эмоций
Давид поднялся со своего стула и пошёл к выходу. Уже закрывая дверь на ключ, он услышал торопливые шаги за спиной. Методист Оксана снова спешила поймать его перед уходом, чтобы пококетничать.
Ах, Давид! театрально всплеснув руками, выпалила она немного прерывистым от быстрой ходьбы голосом. Вы уже покидаете нашу альма-матер? Когда же ждать вас снова?
Не скоро, буркнул Давид, даже не взглянув в её сторону, но она не сдавалась.
Значит, завтра пар нет. Ну понятно: суббота, кому хочется работать А я вот буду, к сожалению. Вы теперь в понедельник появитесь?
Я же сказал, что не скоро. У меня дела, Давид добавил в свой голос металлические нотки.
Так когда? девица упорствовала.
И Давид от злости выпалил, что, может, через год, а может, и через два.
Та ойкнула, зажала рот ладонью, совершенно не ожидая такого ответа, а мужчина, воспользовавшись её замешательством, быстро поспешил прочь.
Он ляпнул это от балды, в надежде отделаться от надоедливой особы, и ещё не знал, что говорит правду. Во всяком случае в ближайшие двенадцать месяцев дорога в университет будет ему заказана.
Глава 2
Егор открыл глаза. Сон пропал так же резко, как и совсем недавно пришёл. Опять снилась она
Эта странная девушка, совсем не соответствующая его вкусам он, как и большинство мужчин, предпочитал стройных блондинок, а эта чернявая, да ещё и в теле стала приходить к нему в сны несколько месяцев назад. Сначала это было ненавязчиво, и он запросто отмахивался от сна, как от назойливой мухи. Но со временем гостья настолько прочно обосновалась в его ночных видениях, что ему пришлось придумать ей имя. Назвал Лианой. Почему именно так, он и сам не знал, просто с таким соотношением гласных и согласных она казалась ему более привлекательной.
Лунный диск висел аккурат открытого окна, и мягкий голубой свет проникал в комнату, услужливо освящая предметы.
Парень приподнялся на локте и ритмично покачал головой, сбрасывая остатки сна.
Рядом раскинулось тонкое тело с жёлтыми, как высохшая на солнце солома, волосами. Девушка крепко спала, и во сне её губы то слегка надувались словно в поцелуе то распрямлялись, издавая при этом тихий свист.
Егор откинул простыню, спустил босые ноги на пол и встал. Он был полностью обнажён. Не стараясь делать всё тихо, он, наоборот, как можно громче шлёпал по ламинату, но барышня не реагировала.
Его небольшая квартира-студия сейчас выглядела как свалка. Тут и там валялись пустые бутылки, одежда, носки, нижнее бельё. Тут же на полу стояли стаканы с недопитыми напитками и пепельницы, полные окурков. В углу одиноко примостилась гитара, почему-то перевёрнутая верх ногами. В прошлой жизни он, кажется, любил перебирать струны и петь песни. Но сейчас брал инструмент в руки, только когда был под градусом.
Егор подошёл к раковине и наполнил единственный, оставшийся чистым бокал, водой. Залпом выпил её, подкурил сигарету и направился к окну
Город спал.
Звенящая тишина повисла в ночном воздухе, оберегая его хрустальный мир от любого посягательства.
Почему хрустальный?
Да просто ещё сопливым юнцом, когда ему сообщили, что отца сбила насмерть машина, он решил, что реальность слишком хрупкая и капризная, чтобы полностью ей довериться. А ополоумевшая от горя мать, медленно но верно сгнивающая в месиве безумия, только подтверждала его вывод.
Егор рос, как придорожная трава, в силу скверного характера подолгу нигде не задерживаясь ни у родственников, ни в детдомах.
Он очень дорожил свободой. Она в его представление была слишком дорогим подарком, чтобы так её легко разбазаривать.
Егор обожал ночь. День был для него мукой, и он старался относить к нему философски: ведь зачем-то же светлое время суток было необходимо Хотя, выбирая профессию, он руководствовался как раз тем, что не будет привязан к графику «с 9 до 18», и с особым удовольствием отправлялся в ночные поездки.