Великий Инквизитор был ещё подвержен эмоциям, как оказалось, и он в этом прекрасно убедился, с тревогой созерцая бледное, с тёмными тенями вокруг глаз лицо юноши и пытаясь понять, лежит ли тот без сознания или находится во власти бреда. Следы на теле указывали, что с такими болями мог быть и тяжёлый сердечный приступ, но вроде пульс не вызывал серьёзных опасений. Старый вояка извлек из кармана флакончик с гвоздичным маслом и осторожно взялся обрабатывать им раны узника они вызывали тревогу, грозя в будущем осложнениями, если их оставить без внимания сейчас, и досаду прошлый раз, в полумраке камеры, их наличие в таком виде прошло мимо внимания, очень нехорошо, а новые и вовсе доказывали, что дело плохо. Когда он уже заканчивал это занятие, раненый тихо застонал и чуть шевельнул головой на подушке должно быть, тело, почувствовав, что жар отступил от него, вознамерилось вдохнуть наконец порцию воздуха.
Эстрелладо, глухим голосом позвал Инквизитор. Очнись, Эстрелладо, это закончилось и уже не повторится. Слышишь меня, Эстрелладо?
Ресницы раненого заметно задрожали, губы шевельнулись но и только. Стало ясно, что он слышал своё имя, но вернуться к реальности отчего-то не мог. Инквизитор воспользовался фляжкой со святой водой и осторожно влил несколько капель в раскрытые покусанные губы. Юноша издал громкий жалобный стон и приник губами к горлышку, оставалось лишь помочь ему напиться вдосталь, чуть придержав голову.
Эстрелладо, не бойся, открой глаза, ты в безопасности, слышишь? в голосе Инквизитора слышалась вполне отеческая забота, но сам он этого не замечал. Очнись уже, всё прошло.
Голова раненого вновь поникла, но веки наконец очень медленно стали раскрываться, и поначалу совершенно пустой взгляд заставил солидного мужчину пережить несколько очень тяжёлых мгновений. Затем тело дёрнулось на вдохе, и затряслось от приступа кашля. Потом совершенно бледные серые глаза потихоньку стали наливаться своим настоящим, зелёным цветом, и ещё через несколько секунд в них появился устойчивый огонёк, свидетельствовавший, что человек видит и осознаёт это.
Эстрелладо, не волнуйся, всё уже в порядке, продолжил не то увещевать, не то умолять Инквизитор. Видишь меня? Скажи что-нибудь.
Глаза юноши приобрели вполне осмысленное выражение и даже полыхнули радостью, когда их взгляд остановился на чёрном кресте тевтонца, висевшем на груди Инквизитора. Губы чуть шевельнулись, но и только, по всей видимости, говорить раненый всё ещё не мог.
Бедный ребёнок, что ж они успели сделать-то с тобой, сокрушённо пробормотал суровый мужчина, сам не думая о том, что говорит. Всё, всё, больше тебя не обидят, верь мне, Эстрелладо, слышишь? он осторожно взял в ладони голову юноши, так, будто хотел согреть его лицо, влить силы в эту столь слабую сейчас, но такую бравую всего полмесяца назад душу. Держись, я тебе помогу, понимаешь меня?
В глазах молодого человека появилось выражение затравленного зверёныша, и он тихо застонал, как будто очень сожалел, что не может что-то сказать.
Нет, нет, всё, Эстрелладо, всё, этого и остального больше не будет, не бойся, пожалуйста, тем же тоном продолжил успокаивать его Инквизитор. Всё прошло, всё, забудь об этом, это был кошмарный сон, ясно?
Губы раненого настойчиво зашевелились, и мужчина поспешил приникнуть к ним, чтоб услышать хоть что-нибудь. Тот, увидев это движение, явно постарался сделать над собой усилие
Отец, мой крест отняла инфанта, эти слова срывались по одному, медленно и едва слышно, с надрывом, и мужчина чувствовал, с каким трудом даётся это молодому человеку.
Ну, это поправимо, ободряюще улыбнулся он и неспешно сунул руку в карман, извлёк оттуда мелкий равносторонний серебряный крестик на цепочке, повторяющий собой формы того, что висел у него самого на груди, и осторожно надел на шею подопечного. Только и всего, Эстрелладо, не горюй.
Юноша просиял такой ослепительной счастливой улыбкой, что появилось устойчивое ощущение, будто в помещении стало светлее и свежо, как на берегу моря. Он вздохнул глубоко и свободно, затем тихо вытянулся на ложе, как будто боли отпустили его везде и сразу.
Спасибо, отец, прошептал он и потерял сознание.
Инквизитор неспешно гладил ладонями светлые, отливавшие белым золотом волосы раненого, как будто у него в руках была драгоценность редкой красоты и колоссальной ценности, ну, что-то вроде индийского бриллианта, на который можно купить несколько кораблей. Не показалось, над лбом действительно образовалась тонкая прядь седины в прошлую их встречу этого ещё не было.