Матерь Божия! Благословенна ты в женах, и благословен плод чрева твоего, яко Спаса родила еси душ наших!
Иисусе Христе Сын Божий, сохрани и помилуй нас!
Денис Иванович присел у стола. Когда раздался стук в дверь, громко крикнул:
Входите!
Первым в дом вошёл дед Игнат, за ним два офицера.
Добрый вечер, Чумак! шутливым тоном приветствовал староста.
Хозяин поднялся с табурета, что-то буркнул в ответ. Переминаясь с ноги на ногу, виновато поглядывая на Дениса Ивановича, дед Игнат промямлил:
Я, конечно, извиняюсь
Помолчав секунду, начал уже более смелым тоном:
Ты, Денисушка, не серчай на меня Сам ведь втравил в такое дело Не думай, что легко мине вертеться промеж двух огней. При исполнении своих обязанностей я вынужден и к тебе доставить на постой двух господинов. Староста кивнул на старшего по званию и возрасту статного офицера в ладно подогнанной форме.
Денис Иванович, насупив брови, продолжал молчать. Видя такое дело, дед Игнат снова заговорил:
Воны сказывали, что не будут трогать мирян, если мы не станем выказывать сопротивление или не обнаружат связь с партизанами. А что касается Настеньки баба виновата сама, потому как встретила постояльцев с поднятым в руках холодным оружием топором. Запамятовала покойница слова, глаголющие «с сильными не дерись, с богатыми не судись».
Прошу прощения, но мне кажется, что господину Чумакову мы не по душе, вдруг заговорил старший офицер на чистом русском языке, без всякого акцента.
Денис Иванович с удивлением уставился на немца. Он хотел что-то произнести, но староста опередил его:
Нет, нет, Денис Иванович добрый казак. Я же сказал вам, что это он забрал к себе сирот Понамарёвых.
У нас нет оснований для сомнения. Мы пришли, рассчитывая на добропорядочность казака, заметил тот же немец.
Ну что ж, будьте гостями, сидайте, наконец заговорил хозяин, указав на стулья.
Ну вот и слава богу! Я пойду, а вы располагайтесь тут, сказал дед Игнат, поворачивая к выходу.
Офицеры, скинув плащи, уселись на стулья. Тот, что владел русским, снова заговорил:
Ох и надоело нам не сутками, не месяцами, а годами трястись по дорогам, и всё время в напряжении: в дождь, пургу, под открытым небом, под угрозой обстрела Вы не представляете, как становится легко на душе, когда над головой есть хоть какая-нибудь крыша, когда можно забыться в коротком сне в тёплом сухом помещении.
«А кто, по-вашему, в этом виноват?» хотел было возмутиться Денис Иванович, но, опомнившись, прикусил язык.
В его душе вместе с ненавистью поднималась бессильная злоба против офицера, говорящего по-русски. «Сукин ты сын, подлец, неужели изменник, пошедший на услужение к врагу! Неужто тебя, прикрывшего позор предательства вражеским мундиром, породила русская женщина?» возмущался про себя старый казак, стараясь не глядеть в глаза непрошеных гостей.
В хату вошли два солдата занесли и поставили на табурет картонную коробку. Обратившись к старшему по званию, один что-то сказал. Тот молча кивнул. Солдаты ушли.
Через несколько минут на столе появились консервные банки с красочными этикетками. Выложив всё это, офицеры умылись, причесались и уселись за стол. Дарья Даниловна вышла в другую комнату.
Денис Иванович возился у печи.
Скажите, хозяин, как вас звать-величать? спросил немецкий офицер.
Слыхали ведь, Денисом Ивановичем кличут меня, по фамилии Чумаков.
Да, верно. Забывчивым стал. Вы уж извините, Денис Иванович, прошу и вас за стол с нами.
Спасибо, сыт я.
Может, выпьете?
Благодарствую.
Совсем не пьёте?
Да какой же казак не пьёт?..
А что предпочитаете?
Горилку, чачу, чихирь.
Ну, этого у нас нет. Из крепких напитков только виски да ром ямайский.
Не слыхал про такое, ответил Денис Иванович.
Тем более есть смысл попробовать, я налью вам ром. Знаете, что такое ром?
Глядя на золотисто-жёлтый напиток, льющийся в гранёный стакан, Денис Иванович ответил:
Мабуть, что-то вроде коньяка.
Совершенно верно, только гонят его из сахарного тростника, но выдерживают так же, как коньяк, в дубовых бочках.
Поставив стакан перед Денисом Ивановичем, офицер, говоривший по-русски, взял со стола небольшую буханку хлеба в целлофановой обёртке и отрезал ломоть хозяину:
Попробуйте.
Денис Иванович поднёс хлеб к носу, понюхал, отщипнул краешек и с удовольствием стал жевать.