Ну а имени-то почему не знаете? Паспорта у ней не было, что ли? продолжал он задавать вопросы.
Мансур повторил, что к публичному дому они отношения не имеют, а бедную девушку ищут из жалости. Глаза хозяина по-прежнему смотрели недоверчиво. Он решил, что они родственники сбежавшей шлюхи.
Тут дверь открылась и в клубах морозного воздуха вошла женщина. Она быстро подошла к ним и протянула руки, желая поздороваться.
Какие мягкие! вскричала она, пожав руки Габдуллы.
Габдулла покраснел. Они с Мансуром посмотрели друг на друга. Мансур видел, что Габдулле не терпится уйти отсюда.
Нет, абзый, девушки нам не нужны, мы хорошо отблагодарим тебя, ты только найди нам пропавшую девушку, сказал он, желая поскорее закончить разговор.
Его слова обидели женщин:
Подумаешь, сердито заговорили обе разом, выбирают ещё! Эта ваша, небось, тоже не дочка падишаха!
Мансур пытался объяснить, в чём дело, но они не слушали его, продолжали ворчать и ругаться.
Мансур кивнул Габдулле, тот встал. Это не понравилось хозяину.
Почему не хотите посидеть? Найдём вам других девушек.
Мансур, давно поняв, что разговаривать с этими людьми бесполезно, вынул из кармана деньги и протянул мужчине.
Вот, абзый, мы побеспокоили тебя.
При виде денег настроение женщин изменилось, они стали хватать Мансура с Габдуллой за руки и канючить:
Уж посидите, миленькие, ещё, посидите
Видя, что Габдулла с Мансуром уходят, не обращая на них внимания, обе закричали вслед:
У-у, шакирды! Нищие шакирды!
Габдулла расправив грудь, с жадностью глотал холодный свежий воздух, который после вонючего подвала казался очень приятным. Чтобы избавиться от гнетущего впечатления, он быстрыми шагами пошёл в дальний конец двора. Опять стали открываться двери, и во двор высыпали знакомые уже обитатели трущобы. Габдулла с Мансуром остановились посреди двора, не зная, как ещё надо говорить с этими людьми, чтобы хоть что-то узнать, и снова оказались в кольце нищих. Тут какая-то молодая женщина протиснулась к Габдулле и выпалила:
Здравствуй, прекрасный юноша, пошли к нам!
Габдулла обернулся и увидел перед собой довольно смазливую молодушку. Ему показалось, что раньше он уже где-то видел её и даже разговаривал. Он спросил:
Ты знаешь меня?
Ну вот ещё, воскликнула она. Как же тебя не знать! Ведь ты Габдулла-бай.
Её слова подействовали на сброд как разряд электрического тока. Все вдруг оживились и уставились на женщину. Новость в одно мгновение облетела нищенское захолустье, теперь каждый знал, что явился сам Габдулла-бай и ищет какую-то бедную девушку.
Габдулла вдруг вспомнил, что видел эту женщину у себя во дворе, и покраснел, подумав, сколько же подобных женщин прошло через его руки. И чем больше их было, тем больше они становились похожи друг на друга. И вот уже черты всех этих женщин, служанок, девушек-побирушек будто слились в облике одной, огромной женщины. Эта особа в лохмотьях, с нарумяненными щеками, с голодными мокрыми от слёз глазами, распространяющая запах дешёвого одеколона, казалось, стояла в позе человека, приготовившегося драться с ним. Её огромные глаза горели ненавистью, в грязных лохмотьях таились заразные болезни, готовые перекинуться на него.
Видение действовало на Габдуллу угнетающе, хотелось поскорее избавиться от него. Поэтому он сказал Мансуру:
Давай зайдём к этой молодухе.
Мансур прекрасно видел, что это за женщина, но всё же надеялся найти через неё хоть какие-то концы, которые могли бы навести их на след, и согласился. Уйдя наконец-то от крикливой толпы, от назойливых взглядов, жестов, телодвижений проституток, они испытали облегчение, оказавшись в крошечной каморке. Хозяйка была на седьмом небе от радости и, подумав, что обязана своим счастьем знакомству с Габдуллой, обвила его шею руками и запечатлела на щеке долгий поцелуй, выражая таким образом свою благодарность. От неожиданности Габдулла застыл на месте, лицо его залилось краской. Он виновато поглядел на Мансура и, прочитав в глазах друга насмешку мол, всё ясно, старые грешки, опустил голову.
Женщина суетилась вокруг них, приглашая:
Садитесь, садитесь!
От нечего делать Габдулла стал оглядывать комнату. Рваная занавеска, маленькое саке, над ним висело белое платье, а под столом он заметил пустые бутылки. В углу комнаты стоял сундук, на нём лежала женщина со встрёпанной головой, ноги её в стоптанных ботинках и грязных рваных чулках свисали с сундука. Габдулла смотрел на всё это с брезгливостью.