Я хотел спросить, что вы слышали обо мне от коллег, но на самом деле мне это не очень интересно.
Евгения Семеновна не удивилась.
Вот как, отреагировала она скорее понимающе. Так чего же ты хочешь?
Поговорить.
Думаю, не о литературе.
Нет.
Тогда почему со мной?
Сложно объяснить.
И что, я вот так возьму и расскажу ей, случайному человеку, всю свою историю? Она узнает то, чего не знает никто? Неужели я не заметил, как дошел до точки, когда уже не могу молчать и должен выговориться хотя бы один раз
До звонка оставалось меньше минуты, и народу в классе прибавлялось. Евгения Семеновна сняла со спинки стула пиджак довольно невзрачный, серый в тонкую полоску и подхватила со стола видавшую виды сумку песочного цвета. Эта женщина выглядела ухоженной, но ассоциировалась у меня с классической архитектурой нечто величественное, монументальное, будто бы вечное, но в то же время бесконечно далекое от современных реалий.
Я впервые задумался об ее возрасте. Никогда не умел определять такие вещи. Тридцать пять? Сорок шесть?
После этого урока я буду в тридцать третьем кабинете, сообщила Евгения Семеновна и больше ничего не добавила.
Меня это устроило, ответил я быстрым кивком. Мы вместе двинулись к выходу. Сказать «до свидания» было бы странно, ведь я планировал прийти через сорок пять минут, и вообще, я обычно не говорил лишних слов (но при этом собирался рассказать?!). В итоге я посмотрел на нее и снова кивнул, выразив тем самым и благодарность за то, что она согласилась меня выслушать.
На алгебре, моем последнем в тот день уроке, я вертелся и все не мог успокоиться, сочиняя первую фразу монолога. Вот Евгения Семеновна передо мной. Вопросительный взгляд поверх аккуратных очочков направлен на меня. И я начинаю сначала. С чего начинаю? Наверное, с этого: «Я никогда никому не говорил, но мое воображение, оно».
Нет, не то. «Когда вы сказали, что у меня богатая фантазия, я подумал, может, вам будет интересно». Да не будет ей интересно, с чего я взял? Она согласилась поговорить из вежливости. У нее, скорее всего, потом еще будут занятия, мне надо уложиться в десять минут. Видимо, она не ожидает, что у меня столько всего накипело. Ой, да ладно, я с детства жил в параллельных мирах, но только сейчас
А, кажется, вот и она, первая фраза. «Я с детства жил в параллельных мирах». Что ответит Евгения Семеновна? Мне ведь все равно? Я хочу просто выговориться?
Нет, вдруг осознаю я, мне нужно увидеть ее реакцию, я хочу, чтобы она рассуждала обо мне как о лирическом герое. Пусть обглодает мой внутренний мир по косточкам, удостоились же такой чести выдуманные персонажи книг Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Из урока в урок мы анализируем, что вложил автор в каждого из героев. А что Автор, кто бы он ни был, вложил в меня? Зачем ему понадобилось так все спутывать? Почему я начал сомневаться во всем, что помню о других, о себе, об окружающем меня мире, не могу пересказать ни одной истории, чтобы меня не уличили во вранье? За что это мне, кому и для чего это нужно?
Вопросов было чересчур много, и копились они, очевидно, слишком долго. Меня стала бить дрожь, и я сам не успел заметить, как принялся шепотом считать: один, два
Нет. Я поговорю с ней, она же будет ждать меня, зачем мне исчезать, да Господи, шесть, семь, восемь, остановись немедленно, остановись!..
VII
«Укажите год и место рождения». Хм. Тихон погрыз ручку и после пары секунд раздумий аккуратно вывел в анкете правильный, как он надеялся, ответ. «В каком я сейчас мире? Воображаю я это или это происходит на самом деле?». Вопросы стали для него такими же привычными, как для других «какая сегодня погода?» и «выключил ли я свет перед выходом?».
Иногда он будто забывал правила, по которым живут люди, и был бы благодарен, если бы кто-то собрал их для него в энциклопедию и тайком положил ее под подушку.
В какой-то момент Тихон признался себе, что не против махнуть на все рукой и больше не вдумываться упекут в «дурку», подумаешь, что он вообще теряет? Но нет. Чувство самосохранения все еще было сильно. «Останусь на плаву, пока смогу», пообещал он мысленно.
И распишитесь вот здесь, подсказала девушка дружелюбно, но с плохо скрываемым нетерпением.
Тихон поставил росчерк и уже после попытался вспомнить, такая ли у него подпись в паспорте. А, неважно.