Я очень хочу спать, сэр.
Ложитесь, миледи, я проведаю коня, произнес он и скользнул в темноту. Ляля юркнула в низкий шалаш и, перекрестившись, устроилась на походном ложе. Надувной матрас был бы, конечно, предпочтительнее. Гадая, из чего его можно было бы сделать в двенадцатом веке, девушка тихо погружалась в сон. Она слышала, как сэр Луис молился на ночь, потом рыцарские шаги приблизились, и обнаженный меч в его руке отразил багровые блики затухающего костра. Ляля подскочила на жесткой постели, онемев от страха. Сэр Луис опустился на колено перед входом в шалаш и почтительно сказал:
Миледи, я лягу рядом с вами.
Да, мессир, пролепетала она, холодея от своих, наконец сбывшихся, темных подозрений. В голове ее вертелось ужасное слово «маньяк», и совершаемые им насилия и убийства.
Мой меч будет лежать между нами, успокоил рыцарь девушку.
Как в «Тристане и Изольде»? прошептала читавшая средневековые романы Ляля.
Именно так, миледи, с этим словами сэр Луис положил меч посреди ложа и тихо лег. Девушка застыла безмолвным столбиком, холодеющим от страха и ночного воздуха. Сцены из «Тристана и Изольды» всплывали в ее памяти. Влюбленные скрывались в лесу Литература, пережившая века, дает прекрасные примеры поведения. Минут через десять Ляля почти успокоилась. Молодой человек лежал тихо, не собирался набрасываться на нее, и девушка осторожно легла рядом, укутываясь рыцарским плащом. Обнаженный меч пугал ее. Ведь можно же и порезаться об него в темноте.
Вы похожи на прекрасную зеленоглазую ирландскую принцессу, мечтательно прошептал рыцарь.
«Изольда родом из Ирландии», вспомнила Ляля, замирая от очередного приступа страха.
Спокойной ночи, донна Лилиана, произнес рыцарь.
Спокойной ночи, мессир, прошептала Ляля. Рыцарь закрыл глаза и тихо заснул. Девушка перестала бояться и немного обиделась. Ей даже не пришлось сопротивляться! Разве ее современник, мужчина в цвете лет и возможностей, мог бы спокойно спать рядом с молодой красивой девушкой? Но не приставать же к нему самой! Еще согласится разделить ее одиночество! И взволнованная Ляля тоже уснула.
Нахальный солнечный лучик пробился в щелочку свода шалаша и осветил сомкнутые ресницы Ляли. Девушка сладко потянулась в полусне и никого не задела. Она села в убогой постели, откинула плащ, осмотрелась, убедилась, что осталась одна в шалаше ни рыцаря, ни меча но не успела испугаться. Шаги рыцаря раздавались на полянке. «Наверное, собирает вещи», подумала Ляля и устыдилась своих ночных страхов и обид. Как она могла сомневаться в благородстве рыцаря? Честь для него не пустой звук и помогает одолеть самый примитивный из основных инстинктов. Ляля поняла, что сэр Луис отличается от большинства ее современников высокими нравственными принципами и уважением к даме, являет собой зерцало всех добродетелей. Ляля почувствовала сердцем, что может находиться рядом с ним в совершенной безопасности.
Доброе утро, мессир, сказала Ляля, выбираясь из шалаша.
Я чудесно выспалась.
Доброе утро, леди Лилиана, ответил рыцарь.
Готовы ли вы продолжать наш путь?
Только после завтрака, мессир, произнесла девушка, чувствуя себя свежей и отдохнувшей. Как радостно сознавать утром, что ночь прошла спокойно! Она улыбнулась рыцарю и продолжала:
Большое спасибо за вашу одежду. Я поеду в своем платье.
Ляля переоделась, помолилась. Молодые люди позавтракали и к обеду сделали большой переход. Местность начала понижаться. Роскошные луга становились протяженнее, травы выше, а лиственные деревья потеснили сосны. Молодые люди остановились на берегу небольшой реки.
Думаю, что мы вышли на приток Гаронны, произнес рыцарь, устраивая девушку на берегу.
Как скоро мы достигнем Тулузы? жадно спросила она.
Наверное, через неделю, демуазель, ответил сэр Луис.
Девушка задумалась, разглядывая свои руки. Она загорела под солнцем Южной Франции, но в краю смуглых людей все же выделялась светлой северной красотой. Сэр Луис обнажил меч и принялся его точить.
Мессир, могу ли я посмотреть ваше благородное оружие? спросила Ляля.
Рыцарь опустился на колено и протянул ей меч. Девушка приняла его обеими руками. Полоса металла длиной около метра холодной тяжестью легла в ее ладони, на сверкающем лезвии матовыми пятнами видны разводы, схожие очертаниями с человеческими фигурками. Ей показалось, что она узнала работу. Это же