Это был довольно удачный для заговорщиков день. Они поселились в незаметном доме, двухкомнатной «хрущёвке». Якуб, который с утра следил за домом Ярославцева выяснил, что Татьяна с утра ушла в банк и только ближе к вечеру вернулась домой, при этом всё время шла пешком одна.
Однако суббота и воскресенье были днями мало удачными. В субботу Татьяна уже ближе к полудню сходила на рынок, а воскресенье она почти на целый день уехала куда-то на черной машине и вернулась домой на закате, на этой же черной машине.
Лис вместе с Маруфом продолжал крутиться в магазинах, на рынках, на улицах, везде, где только собирались и говорили между собой люди. Он жадно впитывал в себя эти разговоры, всё больше и больше проникая в жизнь этого города, в его душу. Иногда он незаметно сам вступал в разговор, провоцируя на подробности собеседника.
Наконец у него окончательно созрел и укрепился план похищения Татьяны. Однако Лис нервничал и чем дальше, тем больше. Вроде всё шло нормально, по рассказу Якуба Татьяна утром и вечером совершенно одна шла пешком расстояние примерно две тысячи шагов от своего дома до банка. Вечером то же расстояние обратно, только шла она немного дольше, так как останавливалась перед витринами магазинов, иногда заходила в них и каждый день покупала в небольшом киоске буханку хлеба. Так было в пятницу, в понедельник и сегодня, во вторник. Президент возвращался домой через два-три часа после неё, так что самое удобное время для похищения было именно это, вечернее. Взять её на улице, погрузить в конное такси таких уже моталось по городу полтора десятка, и за два часа, пока не хватятся, можно было уйти далеко.
Маруф три дня под видом рыбака, проводил разведку водного пути бегства. Дело в том, что по суше незамеченным покинуть город, окруженный валом и рвом, было невозможно. Везде стояли сторожевые пограничные посты и ворота, а вот Ахтуба с её многочисленными протоками и ериками, с выходами на Волгу, почти не охранялась. Казачьи разъезды можно было обойти.
Лис уже договорился с одним таксистом-гэром, что тот подгонит свою четырехколесную пароконную бричку завтра утром к их дому и отдаст её в пользование на весь день. Вечером эта бричка ставилась около засады во дворе большого длинного дома, который местные жители называли «китайской стеной». Здесь Лис и должен был уколоть Татьяну наполненным желтым маслянистым ядом шильцем на перстне. Этот состав ещё десять лет назад он вывез из Тибета. Монах буддист, продавший ему флакон этого зелья, объяснил, что этот яд убивает на время, на пару-тройку суток, потом человек воскресает. Ещё он рассказал Лису, как хранить этот яд, чтобы он сохранял свои свойства не меньше двадцати лет. Шесть лет назад он опробовал его на одном мелике из северного Муцальства. Тот мелик попытался выйти из подчинения эмиру Ахмеду. Эмир сам пытал его, когда тот очнулся к вечеру четвертого дня своего забвения.
Лис закрыл дверь на кухне, запретив входить к нему своим подельникам, открыл форточку, одел на лицо под самые глаза смоченную водой косынку и, положив перед собой два одинаковых перстня, открыл на обоих крышечки, обнажив под ними маленькие, полые шильца с мелкими почти невидимыми отверстиями на их телах близ острых концов. За два этих перстня, изготовленных удивительными мастерами страны Джурдженей, он отдал больше, чем за сам яд.
Лис повернул шильцы на 90º и легко отделил их от перстней. Затем, капнув в каждое из них по капле яда, чего оказалось достаточно, чтобы заполнить их полую внутренность, крепко прижал их к месту соединения и вновь развернул на 90º в обратном направлении. Затем Лис закрыл шильцы, заполненные ядом, крышечками, флакончик пробкой, замотал его в темную тряпку, снял повязку и убрал всё, кроме перстней, к себе в рюкзак. Перстни же аккуратно сложил в медную шкатулочку, которую убрал в карман брюк.
В это же самое время в дербентском форте шли другие приготовления. Когда в пятницу в 12 часов по Волжскому времени Кузнецов сошёл с трапа «Ана-второго» возле этого строящегося форта, его уже ждали Ахмед и Калиб, который специально прискакал от своих заслонов сюда с двумя телохранителями.
Кузнецов откозырял всем, а затем пожал руку Ахмеду и его сыну, приветливо улыбаясь. Ахмед, как и все дербентцы, уже привык к манере этих русских приветствовать друг друга и своих партнеров, и в отношениях с ними уже смирился с этими козыряниями их воинов и рукопожатию в знак дружеского расположения. Здесь же, в вагончике-столовой, они сели обсуждать дальнейший план действий. Майор-топограф расстелил на столе только что составленную примерную карту, которую они с напарником наспех нарисовали, проведя выборочную съемку местности.