Констанца, яростно, вдавила потухший окурок в плексигласовую, испещренную темными отметинами, пепельницу:
Знаю. Американцы устраивали комедию, пытаясь сломать мою психику. Фон Рабе мог оборудовать коттедж магнетофоном. Охрана включает пленку, а я считаю, что со мной разговаривает какая-то женщина. Но голос знакомый, я его слышала, в Пенемюнде, в Норвегии. И откуда ему знать о моей переписке с Эйнштейном она соскочила с подоконника:
Оттуда. Мою статью касательно уравнений опубликовали в тридцать восьмом году, перед поездкой в Италию. Мы обсуждали результаты с Ферми, в Риме. В его лаборатории, наверняка, сидели осведомители секретной службы потянувшись, Констанца взяла со стола блокнот:
Он убил Розу, мерзавец. Мне надо вырваться отсюда, муж Розы должен знать о девочках. Надо найти мужа Лючии, может быть, он выжил. Надо сказать ему о Паоло Констанца замерла, с тетрадкой в руках:
У меня никогда не появится детей, а получилось, что я сейчас ответственна за троих. То есть, у них есть отцы, но знаю о малышах только я она подышала:
Никогда не появится детей где-то вдалеке, пронесся тот самый голос:
Стоит только попросить, и все изменится Констанца подавила желание швырнуть блокнотом в стену:
Нельзя. Вообще надо сказать спасибо, что фон Рабе не отобрал у меня записи, посчитав их математическими задачами. Здесь все сведения, о скалах на Северном Урале, о месторождении урана, в Антарктиде, о той женщине, с гравюры Дюрера. Ее тоже звали Мартой фон Рабе пытался принести ей папку леди Холланд. Констанца даже не притронулась к плексигласовому ящику:
Я и пальцем не пошевелю, не стану работать на нацистов. Но интересно, для чего фон Рабе понадобилось удаленное управление, на радиоволнах? Чем он собирается управлять Констанца прошлась по комнате:
Они где-то спрятали ракеты фон Брауна. Знать бы еще, где губы, презрительно, искривились:
Все равно, я не собираюсь ему подчиняться. Он сюда притащил компанию сумасшедших, разыгрывает из себя нового фюрера. Змеиное логово надо сжечь дотла Констанца вздохнула:
Погибнет папка, погибнет рисунок Ван Эйка фон Рабе опять показывал ей эскиз, пытаясь заинтересовать Констанцу шифром, на раме зеркала:
Значки те же, что и в папке леди Холланд, подумала Констанца, для расшифровки понадобится немного времени. Но и этого я делать не стану. Женщина, кстати, может быть Мартой, с гравюры Дюрера. Лючии я не говорила о рисунке, но, судя по описанию, модели похожи. Ван Эйк рисовал ее молодой, в Нижних Землях Констанца сунула блокнот в карман синего, лабораторного халата, снабженного белым ярлыком: «1103».
В передней раздался какой-то шум, дверь распахнулась. Он опять пришел в форме, в серо-зеленой шинели, с рунами СС. Светлые волосы прикрывала фуражка, с мертвой головой. Стек постучал по черному, вычищенному до блеска сапогу. За ним маячили двое охранников, с овчаркой на поводке. Констанца, ни говоря ни слова, прошагала к окну:
Я не повернусь, пока он не уйдет. Что ему опять надо, мерзавцу стек, легонько, коснулся ее плеча. На лице фон Рабе она заметила какое-то волнение:
Странно, он обычно всегда спокоен. Он сумасшедший, как и все вокруг. Они все мертвецы в ухе зазвенело. Констанца сжала узкие губы:
Она опять говорит: «Те, кто живы, мертвы». Но ведь и те, кто мертвы, живы. Степан жив, и он меня освободит фон Рабе, довольно вежливо, сказал: «Я принес вам пальто. Нам предстоит небольшая прогулка, дорогая фрау».
Максимилиан поместил сестру в уютной палате, под присмотром врачей.
Он давно приказал оборудовать в госпитале комнату для Эммы. Сестра не оставалась на острове надолго, однако Макс хотел, чтобы она чувствовала себя, как дома. Удовлетворенно оглядев шелковые занавески и кровать с балдахином, он наклонился к мягкой, пахнущей фиалками щеке:
Ни о чем не волнуйся, милая. Я посижу с Адольфом, дам ему лекарства лицо сестры было бледным:
Врачи утверждают, что все идет, как надо, уверенно добавил Макс, я скоро вернусь, и побуду с тобой Муха встречался с Рауффом. По мнению Макса, русскому было необязательно болтаться в госпитале:
Толка от него никакого нет, он начнет мешаться под ногами врачей и проявлять славянские эмоции Максимилиан терпеть не мог неуравновешенность зятя: