Генри Смит.
Настоящий, или чокнутый?
Конечно настоящий!
Так наколдуй что-нибудь простенькое.
Генри вздохнул:
Без волшебной палочки
Но ведь получалось и без нее! Ну, хоть что-то маленькое.
Я попробую, но после аминазина меня просто коробит.
Это еще цветочки. Сказал «король», вот после азалептина или сульфы в четыре точки, конкретный дурдом. Такие кошмары грезишь, не шевельнешь рукой или ногой. Вы знаете, в нашей стране в советские времена, диссидентов сажали в психушки. Считалось, что в такой развитой стране как СССР, не может быть политзаключенных, а выступать против законной власти может лишь последний конченый псих. Короче говоря, изобретали разные препараты, чтобы больше причинить мучений людям. Своего рода фармакологические пытки. Дыбу заменил укол.
Генри кивнул:
Мне рассказывали, что при Брежневе практиковалось такое.
А сейчас, думаешь, лучше! Старые времена возвращаются, мы идем к застою, только элита стала наглее и более явно выпячивает свои богатства.
Возможно!
И выборов власть боится! Знаешь, почему продлили полномочия президента до шести лет?
Нет, а почему?
Потому что бывший президент, марионетка!
Санитар прикрикнул:
Будешь говорить против властей, сульфу в четыре точки получишь Наварский, и голой спиной к металлу кровати.
Вот, что говорил! Борьба с инакомыслием. Между прочим, в Гаскони, где я правил в прошлой жизни, было куда больше свободы. И это в средневековые времена, я издавал газету, и даже открыл университет. Предоставил равные права всем религиям, отменил инквизицию, разбирал жалобы простонародья у большого дуба. Хотел справедливого мира.
Так ты был в прошлой жизни Генрихом Наварским?
Конечно! Разве вы не знаете, что душа переживает множество воплощений. И меняет свои оболочки.
Да, есть такая религия.
Санитар прикрикнул:
А вы, чего стоите? Идите хавать быстрее. Получите пайку.
Генри подошел к окошку.
Обед был не очень, суп типичная баланда, на второе мясо сплошные хрящи. Пабло Пикассо шепнул:
Вообще, выделяют деньги на кормежку приличные, вот только крадут много.
Генрих Наварский согласился:
Обкрадывать психов безопаснее всего. Хорошо еще, что правительственная комиссия была, и телевизор новый купили. А так был устаревший, «Рекорд».
Эх, стал бы я королем России, показал бы им кузькину мать!
Сын Футина и Медхедева проорал:
Суп пустой! Жратва не вкусная! Воры в законе.
А ведь верно говорит парень.
Замолчи! Произнес тип в татуировках. Хочешь перо получить за наезд на братву?
Не посмеете, я скажу папе.
Старший санитар, небольшого роста тип, кивнул:
Сына Футина в карцер, сульфу в четыре точки, пускай отдохнет.
Наварский заметил:
Медхедев это верх лицемерия, на словах за демократию, а на деле отменил передачу к барьеру. Не люблю тех, кто делает одно, а говорит другое.
Пабло Пикассо добавил:
Политик хуже водки: стоит дороже, а голова начинает трещать сразу!
Генри Смит согласился:
Легче слепить снеговика в аду, чем найти честного политика.
Наварский ответил:
Вообще то, я диссидент, в милиции мне подбросили дозу героина и, чтобы избежать тюрьмы я тут околачиваюсь.
Да ну, не выдумывай. Сказал Пабло Пикассо.
Верь мне, как президенту!
Проще на дне моря найти сухой камень, чем президента, выполняющего предвыборные обещания! Заметил Генри.
Пабло Пикассо согласился:
И это верно! Вообще, во всем, что ни касается твоей личности, ты вполне благоразумный парень, как, впрочем, и большинство чокнутых. Поэтому, дам тебе совет. Когда будут раздавать лекарства, спрячь под язык, а потом выплюнь в унитаз. А то по- настоящему свихнешься. Большая часть препаратов на то и рассчитано, чтобы отключить мозги.
И на сердце, почки, печень очень дурно влияют! Добавил Генрих Наварский. Как пел Высоцкий, а медикаментов груды мы в унитаз, кто не дурак.
Будут в голове Бермуды, и асфальтом бьем в пятак! Переврал Пабло Пикассо.
Послышалось движение, в отделение вошел батюшка. Он был очень толстый, с длиной бородой и в черной рясе. На груди был большой серебряный крест.
Сумасшедший, возомнивший себя Иисусом Христом, закричал:
Смотрите, меня несут. Он подскочил к батюшке. Да светится имя мое, да придет царствие мое.
Священник рявкнул: