В тот день я достал лишь пятьдесят ремов, да и то с большим трудом. Судя по всему, мэр решил заранее обеспечить безопасность грядущего праздника, и чуть ли не на каждом перекрёстке виднелась фуражка городового. И, конечно, им было настолько скучно, что ничего интереснее, чем гонять бедного нищего музыканта (то есть меня) по улицам, свистя в свои железные свистки, эти «бравые ребята» не придумали. В последний раз хотели даже выписать штраф на пять сотен ремов, но узнали, что я не из местных, и прогнали прочь, наказав более не попадаться на глаза.
После того, как меня облаял в сквере чей-то доберман и я чуть не упал в гостеприимно открытый канализационный люк, стало совершенно ясно, что Гвинсберн взаимен ко мне в своих чувствах. Я не хотел уступать кому-либо в «Пьяной Одиссее», пусть даже и ввязался в неё случайно; меня не покидало странное чувство, будто во всём этом был какой-то особый смысл а может, мне просто хотелось его видеть, хотелось думать, что моё пребывание здесь не просто результат пьяной выходки, а нечто большее. Но сейчас я бы и ржавого рема не отдал за то, чтобы провести в этом городе лишние сутки.
В конце концов Эри решил, что чем больше он будет бродить по Гвинсберну, тем больше отыщет напастей на свою голову чересчур ценную, чтобы ей рисковать. И поэтому уже совсем скоро он сидел с гитарой на откосе окружного шоссе, шестиполосной лентой отделившего его от города. Грохот грузовиков, то и дело проносившихся по трассе, не был для гитариста помехой напротив, извлекаемый из струн блюзовый мотив превосходно ложился на этот фон. Эри был так увлечён игрой, что проторчал здесь почти до самого заката. Окончив мелодию на мажорной ноте, юноша решил, что пора искать место для ночлега.
Вся закавыка была в том, что спать под открытым небом было опасно из-за близости к морю погода в Гвинсберне не отличалась постоянством, и ночью мог внезапно накатить ливень. Эри не хотелось ненароком простудиться, да и переодеться было не во что. Однако ночлег под крышей предполагал два варианта: или придётся платить, или прогонят.
Впрочем, через некоторое время Эри придумал, как заночевать под крышей, да ещё и бесплатно. В Гвинсберне, как и в любом уважающем себя старом городе, наверняка найдётся множество чердаков, куда никто не заглядывает. Обойдя десяток-другой домов, уж точно найдёшь хотя бы одно достойное укрытие, где можно переночевать а большего и не требовалось.
С этой, безусловно, положительной мыслью Эри направился обратно в город, поглядывая на крыши. Может, хотя бы сейчас ему наконец-то улыбнётся удача, которой сегодня явно не хватало?
Что ж, если это и удача, то путь к ней был неблизкий. Я потерял счёт посещённых чердаков где-то после девятого. Везде меня встречали или закрытая на замок дверь, или сомнительного вида бродяги. Или, как в последнем случае, загаженная голубятня, в которой пахло так, что зловоние чувствовалось аж на два этажа ниже.
Зато из этой самой голубятни я увидел соседний чердак со стеклянным окном, вылез на жестяную крышу и осторожно, опасаясь сорваться вниз, добрался до цели.
Честно говоря, изначально я собирался выбить стекло, но кто-то облегчил мне задачу: окно не было заперто, и уже через минуту я блаженно растянулся на чистых (ну может, чуть-чуть пыльных) опилках, толстым слоем покрывавших пол. Здесь не было ничего, кроме пары заколоченных деревянных ящиков. Дверь, конечно же, была закрыта снаружи на замок, но я мог вернуться на улицу утром через голубятню.
Раскрыв ставни, я сел на ящик у окна, высунул ноги на жестяное полотно снаружи и, глядя на открывающуюся картину, начал наигрывать что-то положительное и жизнеутверждающее. Моря отсюда не было видно, его загораживали крыши, и прежде всего крыша этого же самого дома по ту сторону двора-колодца.
Здесь наверху свой маленький город: домишки чердачных окон, деревья антенн и громоотводов, поверху тянется затейливая сеть проводов. И живут тут голуби, коты да, должно быть, какие-то люди, которым или негде больше жить, или вместо этого они считают, что жить на крыше лучше, чем в самом доме. А выше этого «верхнего» города облака в закатной охре. Небо, которое одно для всех и для тех, кто на крыше, и для тех, кто живёт внизу
Кхм, что-то я замечтался. И даже не заметил, как сама собой сплетается мелодия. Вот вернусь домой и обязательно напишу песню про город над головами. То-то все удивятся!