Эх, деда, деда Знал бы ты, какая бесполезная кувалда вырастет, сказал про себя Ионин, но виду не подал. Не знает дед, какое будущее ждёт внука, никто не знает, кроме него. Для всех сегодняшний день стандартный, каких было десятки, и не отличается от остальных выходных, проведённых на грядках с поливочным шлангом или с тяпкой; он особенный лишь для Лёхи. День, который никогда не повторится.
Дед и бабушка стояли рядом. Наблюдая за маневром внука, учащегося ездить, они не успели отойти, и Ион, выскочив из авто, захватил их в объятия.
Попались, рассмеялся он.
Никто не ожидал от Ионина проявления тёплых чувств. С дедом обнимались редко, тот не любил церемоний и эмоции выражал в исключительных случаях, и они большей частью приходились на ранние годы. С возрастом старик избавился от сухости, стал сентиментальнее, и в нечастые приезды внука ронял скупую слезу.
Будет вам, развесили сопли, проворчал дед, но скорее для виду.
Они перенесли в домик корзины, вёдра и инструменты. Бабушка сняла с термоса крышку и налила в неё чай. Постепенно он остывал и, устав от зноя, можно было прийти и сделать глоток-другой освежающего напитка.
Я картошку поливать, это на полдня, сообщил дед, переодевшись в рабочую одежду. Вы сами планируйте, что да как.
С земляники начнём, решила бабушка. Последыши, попробуем ведёрко набрать.
Да куда её? Восемь банок наварили уж!
Съедим. Добро не пропадёт.
Дед не спорил. Бабушкины заготовки пользовались спросом.
Земляника собиралась тяжело. Бабушка с внуком передвигались на корточках, иногда усаживаясь на землю и вытягивая затёкшие ноги. Основной урожай закончился, ягод осталось мало, но за час-другой удалось наполнить полведёрка.
Ба, а как ты простыла? Почему простуда на сердце осложнение дала? спросил Лёха.
В школу ходила, учиться хотела. Школа в райцентре, топать через лес километров шесть, а то и семь. Нас обычно на лошади возил Кузьма Ильич. Его дети ехали, а с ними и нас пяток-другой. Бедно жили, одевались плохенько, в обмотках, да в заплатках, на ногах лапти. Бабушка прервалась, найдя крупную землянику, и протянула внуку. На-ка, так и просится.
Лёха принял ягоду, протёр её о шорты и съел. Волшебный вкус. Ни химии, ни ГМО, натуральный продукт, который не сыщешь на московских прилавках, где сплошь и рядом завозные овощи и фрукты, и чем их только не шпигуют, чтобы они добрались до России в целости и сохранности.
Привёз нас Кузьма Ильич в школу, продолжила бабушка. На улице мороз, градусов тридцать, не меньше. Отучились, сидим и ждём, но Кузьма Ильич не появляется. Нет его, и всё тут! Два часа, три часа, шесть часов все голодные. А получилось, что пятница была, школа на выходные закрывалась. Хочешь, не хочешь расходись по домам. Кто-то из ребят попросился на ночь к знакомым, а остальные решили идти с учителями. Одним страшно, зимой темнеет рано, а у взрослых ружья: волки если и нападут, то учителя начнут стрелять. Пошли. Ребятишек горстка, математик и сторож. Я в лаптях, перевязанных тряпками и шалью; на повозке холода не ощущаешь, а на половине пути я и пальцев не чуяла. Дома мама меня самогонкой натёрла, да ноги в горячей воде с горчицей отпаривала, но не помогло. Слегла я в ночь с температурой. Жар, меня знобит, тошнит. Искали фельдшера, да тот лыка не вязал. Мама к целительнице подалась на другой конец деревни, привела её, та поглядела на меня и говорит матери: не доживёт, мол, дитё, до утра-то. Ничем не поможешь. А мне хуже и хуже, температура под сорок, вся горю
Да, Лёшик Однако не померла. Выкарабкалась, притащили фельдшера, он не протрезвел, но соображал, развёл микстуру в кружке, заставили меня выпить Неделю провалялась я. А потом проблемы начались: ноги отнимались, сердце шалило, и большая часть воспоминаний стёрлась. Что-то я помню до мельчайших подробностей, ерунду какую-нибудь, а важное как корова языком слизала пусто, хоть кол на голове теши.
Бабушка говорила, а шустрые пальцы перебирали земляничные листья и усики, нащупывали красную ягодку и срывали. По ягодке, по ягодке, и ведёрко набралось.
А что с Кузьмой Ильичем случилось? Почему он вас не забрал? спросил внук.
Пойдём-ка в домик, чаю попьем, да от солнца отдохнём. Бабушка, кряхтя, поднялась. Дед, а дед! Чай пить айда!
Некогда, я поливаю, отозвался старший.