Мы ее пронесли на руках от сцены до машины Фельдблюм, наконец, пристроил, свой баллон, она замечательно пела, даже слезы на глаза наворачивались вздохнув, пуэрториканец, поинтересовался:
Билетик лотерейный не возьмете? Скоро розыгрыш еврей покачал головой:
Лучше уповать на Господа, нежели надеяться на человека. Спасибо, всего хорошего дверь хлопнула. Фельдблюм, сгорбившись, потащил сумку по Бедфорд-авеню. Темная фигура скрылась в сырой метели.
Не на человека, а на лотерейное бюро штата Нью-Йорк. Хасид, одно слово сочно подытожил Рикардо. Воткнув в розетку вилку старой электрической плитки, он решил сварить кофе и покурить. День, судя по всему, предстоял тихий.
На шкале отделанного черным деревом и янтарем, радиоприемника, переливался зеленый огонек:
После программы новостей низким голосом пообещал диктор, слушайте музыкальную передачу недели. Запись из Метрополитен-опера, представление от первого февраля. Опера «Ромео и Джульетта», Шарля Гуно, поют мисс Биди Саяо и мистер Юсси Бьерлинг длинные, холеные пальцы покрутили рычажок:
Новости мы знаем, милая Мэтью потянулся за сигаретами, в золотом портсигаре, свари нам кофе, откроем одну из этих заманчивых коробок он кивнул на выложенный муранским стеклом столик, устроишься у меня на коленях, и мы послушаем великую музыку Мэтью с детства любил классику. Его мать отлично играла на фортепьяно, дядя Хаим водил детей на утренники, в Метрополитен-опера и зал Карнеги:
Аарон, правда, после бар-мицвы не ходил в оперу, только на инструментальные концерты откинувшись в кресле, генерал щелкнул ронсоном, он у нас был соблюдающий человек. То есть и остается соблюдающим Мэтью привез Деборе связку новых конвертов, от якобы живого капеллана.
Аарон продолжал вести службы в московской синагоге, преподавать в ешиве и университете. Согласно тексту писем, кузен начал докторскую диссертацию, по еврейской истории:
Осталось немного подождать, моя милая Мэтью блаженно вытянул ноги, я увижусь с тобой и маленьким Аароном, чтобы больше никогда не расставаться сизоватый дымок виргинской папиросы реял над светловолосой головой генерала. С кухни доносился приглушенный вой электрической мельницы:
Дебора живет в роскоши он закрыл глаза, она одна с Аароном, в десяти комнатах. Но в России она тоже получит все, что захочет. Я генерал, куратор атомного проекта, у меня появится дача, машина, яхта по совету товарища Нахума, перед исчезновением, Мэтью намеревался опустошить свои банковские счета:
Меня с Деборой заберет особая подводная лодка. Можно не заниматься переводом наличности в нейтральную страну, а взять деньги с собой спокойно размышлял генерал. Он намеревался тихо, не привлекая внимания, продать вашингтонскую квартиру.
Мэтью обвел глазами огромную гостиную Горовицей. Три высоких окна, выходящих на Парк, залепило мокрым снегом. По дороге с аэродрома Ла Гуардия Мэтью остановил такси у роскошного гастрономического магазина DAgostino, на Лексингтон-авеню. Гнать машину, по запруженным из-за снегопада улицам, в Нижний Ист-Сайд, или, того хуже, в Бруклин, было опасно. Учитывая причину его появления в Нью-Йорке, Мэтью не хотел, без нужды, болтаться на окраинах.
Позвонив по междугородней связи, из Калифорнии, он заказал в магазине корзину, с кошерными конфетами и шоколадом, с виноградным соком, для малыша и французским бордо, для Деборы. На оранжевых боках апельсинов, на крупных грейпфрутах из Флориды, таяли снежинки. В магазине позаботились и о тропической папайе и манго, и о сочном, спелом ананасе.
Пока корзину паковали, Мэтью заскочил в цветочную лавку, по соседству. Вместе с подарком на Пурим, положенным согласно заповедям, Дебора получила букет темно-красных, бархатистых роз:
Жаль, что Аарон ночует в Бруклине Мэтью, лениво, покуривал, но ничего, он скоро увидит свой подарок. Впрочем, не жаль. Наконец-то, можно не торопиться он предполагал, что после ареста Меира, квартира поступит в казну:
Без согласия Деборы, Эстер и коротышки апартаменты никак не продать Мэтью слегка улыбнулся, кузена я найду, но на его подпись на договоре рассчитывать не стоит. Ему, как и Эстер недолго жить осталось. Дебора от меня получит другую квартиру. То есть не от меня, а от СССР Мэтью, все равно, сожалел, что выручка за десять комнат Горовицей уплывет из его рук. Он хотел внести вклад, от своего имени, для восстановления промышленности новой родины: