Ибо ущерб, нанесённый вашему настроению, я расцениваю как государственное преступление.
Глаза его нежно смеялись, портупея скрипнула, когда он вытащил лапу.
Сахира, изгнанный с дерева, неловко отступил и, поискав взглядом, куда ему деться, гигантским клубком свернулся по левую руку от входа.
Э. Протянула Сари, поднимая совок и тщательно изучая содержимое.
Шанаэль, которого она чувствительно толкнула, вежливо отступил, увлекая дракона и бровями показывая акуле на совок. Потом он закатил глаза. Сари выскочила, не глядя на них, на крыльцо, чтобы рассмотреть совок на свету.
Вошёл Гоби, оглянувшись на неё, и лёг, вытянув вперёд лапы, справа от входа, оглядывая горницу глубокопосаженными глазами с придирчивой небрежностью, как Сари совок. Шанаэль ещё раз оглянулся на Сари и комически развёл лапами. Гоби негромко обратился к нему, видимо, имея в виду поведение хозяйки.
Веда же смотрела на дракона. Она подошла к нему и отряхнула ладонью его рукав. Всеволод посмотрел на рукав, на Веду и по лицу его скользнуло нечто, чрезвычайно похожее на удивление, впрочем, скользнуло так быстро, что заметить этого никто не мог, кроме той, что подошла ещё ближе.
Веда подняла руку и приложила её к губам дракона ладонью, громко сказав:
Досталось тебе, бедняга?
Она ещё приблизилась, что было почти невозможно. Шанаэль шевельнул усами и, отвернувшись, заговорил с некоторой поспешностью, обращаясь к Гоби. На крыльце ворчала Сари.
Акула обхватила шею дракона другой рукой и привстала на цыпочки, хотя новая обувь в этом отношении менее её утруждала. Руку с его губ она убрала. Глаза дракона сначала выразили вопрос, затем выражение переменилось. Его твёрдый рот дрогнул, и тут Веда, чей нос был близок к носу дракона, чуть отстранилась и сказала одними губами (это называется «проартикулировать») два слова.
Тотчас она отошла, едва не столкнувшись с торопившейся Сари, несшей веник на плече, как винтовку.
Шанаэль глянул через плечо и, убедившись, что диспозиция переменилась на первоначальную, сочувственно улыбнулся дракону. Он кавалерийски кашлянул и спросил:
Вам понравился Гарама, госпожа?
( Ничего не понимаю. Заметила Сари, зашвыривая веник в угол, а совок на предназначенную для того ветку, где он повис, как маленький щит).
Ну, да. Заметила Веда. Я забыла вас поблагодарить за туфли.
Шанаэль возразил:
Я спросил про Гараму, а не про туфли. А что, он и впрямь что-то там сделал? Госпожа не имеет нареканий?
Он заботливо взглянул вниз.
Я только что испробовала новые каблуки. Сообщила Веда.
Шанаэль хмыкнул.
Что касается Гарамы, он показался мне очень целеустремлённым. Сари, ох, простите. Вот она, я пришпилила её к подолу.
Сари строго покачала головой и, всплеснув лапами, выхватила иглу.
Да вы что? Изумился Шанаэль, провожая взглядом Сари, яростно прыгавшую по дереву, чтобы вернуть иглу на место. В чём же, простите, заключается целеустремлённость уважаемого Гарамы?
Он вырезает восхитительные пепельницы из консервных банок. Этим занимался мой отец. И я знаю, сколько целеустремлённости для этого нужно.
Вам пришлось смотреть по сторонам. Горестно заметил Шанаэль. В мастерской Гарамы! Сочувствую. Он не потрудился занять вас подобием беседы, это понятно.
Вовсе нет. Мы разговаривали.
Вот как? Он умеет я хочу сказать, пасть у него не была занята шилом?
И Шанаэль, довольный своей незатейливой и грубой шуткой, взглянул на Гоби. Заметив скромно сидящего в тени Григория, он вздрогнул от неожиданности. Тот поклонился ему из угла.
О чём же вы разговаривали, ежли это не то, что вы хотели бы сохранить в тайне, госпожа? Добродушно спросил Шанаэль, убедившись, что его шутка не насмешила никого, кроме Сахиры, который хихикнул грубым басом и тотчас утих.
Веда припомнила.
Чаще всего он возвращался мыслью к каким-то существам, нелюдям и не животным и не леопардам. Они из города на горной границе Сурьи.
Шанаэль заинтересовался:
Что за город?
М В точности не помню. Название чем-то похоже на имя вашего сапожника.
Целеустремлённого сапожника. Хмуро заметил Шанаэль. А, Гоби? Сапожника, который затеял светскую беседу с красивейшей госпожой (простите, Всеволод), с госпожой, столь похожей на Затмевающую, что она могла бы сменить её на троне в тот час, когда