Перепёлки плохо отстирываются. Лучше бы вам не попадаться ей сейчас на глаза разорвёт.
Всеволод снял с плеча одну из сумок и, передавая её спутнику, услышал, вернее, разобрал в густой тишине городского полдня шаги. Он узнал их, конечно. Хотя узнать их, право, было мудрено. Походка, ритм которой был записан в его крови, изменилась. И это было объяснимо та, чьей особенностью была эта небрежная поступь, бежала и бежала очень скоро.
Ледяной пот прошиб дракона, когда он, замерев с сумкой в руке, прислушался к этому звуку бегущих ног. Выронив сумку, из которой, бешено закрутясь, выскочил обрадованный термос, Всеволод побежал по улочке. Изумлённый вскрик за спиною его не остановил, и в секунды этого бешеного бега он дико успел изумиться тому, что металлический сосуд, скача по щебню, не издаёт никаких ударов.
За три шага до кустов самшита, разросшихся вроде беседки без крыши и служивших аркою, забыв о правилах для гостей, он преобразился и драконом взмыл над ровными купами домов. Он увидел с небольшой высоты, подбирая когтистые лапы и тщетно дёргая правым крылом, на роговом выросте которого тряслась, не желая отцепиться, пустая сумка, всю широкую улицу, как резко качнувшуюся доску качелей и на одном конце качелей увидел он Веду (она бежала), на другом, ближе к арке Шанаэля.
Раздумывая в течение двадцати секунд, он решился и с грохотом разлетевшейся брусчатки приземлился посреди этой улицы, головой к арке. Он увидел ничуть не запыхавшегося Шанаэля, и его мельком удивило то, что леопард стоит, заложив лапы за ремень портупеи, но предаваться размышлениям он не стал, а издал рёв, от которого сильно заколыхались кроны над крышами.
Сев посреди улицы, он сделал ошибку, так как занял всё пространство от плетня до плетня, но это, при сложившихся так внезапно и мигом подтвердивших все его подозрения обстоятельствах, было, пожалуй, к лучшему.
Шанаэль не проявил почти никаких чувств при виде бросившегося в город неизвестно откуда дракона. Если исключить малопонятное выражение, очень похожее на одобрение (Шанаэль вытащил одну лапу из-за портупеи и тронул усы) леопард не шевельнулся, только прищурил глаза, когда новый грозный рёв выдрал из пространства шквал ветра и с треском посыпалась разбитая брусчатка, подброшенная в воздух во время атаки дракона.
Сари, выскочившая на крыльцо и сбежавшая во дворик, задрала голову и увидела пролетающего дракона. Она негромко сказала:
Вах.
Григорий катился кувырком к арке. Он пинком отшвырнул термос, радостно заметавшийся перед ним, и отправил его в изгнание на обочину. Сари и это увидела и гневно рявкнула. Гришка прижал уши и тут же поставил торчком. Как ни грозен был окрик Сари, этой благодетельницы птиц, собирающей их яйца, он потонул, как мяуканье котёнка в страшном и продолжительном звуке, от которого затряслись двери и треснули толстые ветки, обнажив здоровую белую плоть без признаков тления.
Где-то радостно кричали дети, должно быть, два подростка, одному из которых так понравился почётный табурет.
Всего этого не надо думать что не слышал дракон. Он распростёр крылья, отчего сделался шум, будто осыпалась железная кровля с двух домов, и, кроша несчастную брусчатку мерным шагом тяжёлых лап, двинул к Шанаэлю.
Я уже сказала, что дракон слышал всё. Внезапно он услышал и ещё кое-что, поняв, что слышит это уже некоторое время. Чей-то голос яростно вопил:
Хвост!.. Дурак! Хво-ост!
Чудовище замерло в боевой позе и, изогнув шею, похожую на лебединую, только толще мачтового бревна и всю в бугристых болотных гребнях, посмотрел, как бы так сказать, за плечо себе
Он узрел Веду запыхавшуюся, ничуть не встревоженную и вряд ли способную к светским переговорам и вообще к любым переговорам по той причине, что она пребывала в страшном гневе.
Глаза акулы метали металлические снопы искр, она почему-то довольно высоко подняла подол платья, и вдобавок ошалевший дракон сразу увидел, что на ногах её новые, совершенно прелестные туфельки.
Она пронзительно повторила:
Хвост! Убери хвост, медведь тебя задери!
Она выше подняла подол и, перейдя на вразумляющие, но не более любезные интонации, прокричала:
Ты мне сделал дыру! Дурр-рак. В платье дыру! Задвинь свою бандуру, чтоб тебя
«Что?» Подумал дракон и, остолбенело глядя на то, на что ему столь настойчиво предлагали посмотреть, по нечаянности дохнул струёй огня.