И сокровенье затрепетало
В его очах.
Он молвил: ярости вышло вволю
Из этих рук.
Теперь же жажду: пойдёт по полю
Мой ладный плуг.
Тайна
Глянешь рыжеоко,
Ступишь на порог.
Что отдам? Немного
Только сердца клок.
Но возьми хоть это.
Чем тебе не брошь?
А другого нету;
Что с меня возьмёшь?
И иди скорее,
Позабудь меня.
Я твой путь согрею,
Дам с собой огня.
Жаль, что дальним хладом
Рядом не пойдём.
Не грусти, не надо.
Тайно мы вдвоём.
Мой чёрный кофе всё чернее
Мой чёрный кофе всё чернее,
В нём одиночество и блажь.
А не податься ль к брадобрею?
А то гляжусь уже шарпеем
И нос теряет свой кураж.
Схожу. Вот только перца малость
Чуть-чуть, на кончике ножа
Добавлю в кофе. Чтоб взыгралась
Моя душа, миры круша.
А впрочем, мне индифферентно,
Что я в браде своей погряз.
Не лучше ль в лавку за абсентом,
Да в море вывести баркас?..
Пишу тебе: пойдёшь со мною
Туда, где волны под луною?..
Ты отвечаешь: да, сейчас!
А дальше проще! Чайки реют,
Вдали пасётся кашалот.
И ил сквозь пену зеленеет,
И я карабкаюсь по реям.
И мачта скрипкою поёт.
Мне снились мной не купленные книги
Мне снились мной не купленные книги.
Взирали. Ни упрёка, ни слезы.
А мимо шли прохожие безлико,
А день ронял увядшие часы.
А рядом бились в неизбывной сече
Миры, пространства. Им наперекор
Струился в отрешённом бесконечье
Наполненный безмолвьем разговор.
Мы будем вместе, дайте только время.
Мы знаем. Верим. И тебя простим.
Мы лишь чуть-чуть побудем с ними, с теми
Но наш с тобой союз неразделим
И я кивал. И думал: скоро, скоро!
Но путь мой стёрли судьбы-жернова.
А книги ждут. Ни вздоха, ни укора.
Лишь тише их безмолвные слова.
Перелётный сентябрь
В мёд августа
Перелётный сентябрь окунул крыло.
(Что поделать?.. И небо ему мало`)
Так густа
Пустота прохлады!
Ночь отмыкает свои тайники.
Заоконность лиственна и просторна.
Жадно приникли к огню звездопада
Едва не погасшие светляки;
К рассвету выпьют всё до последней звезды.
Ветер подносит к губам валторну.
Время разбрасывать зёрна,
Время вкушать плоды.
Утро расскажет
Бандероль с моей смертью пока ещё ищут на почте
Но август вытащил лезвие, думает: не полоснуть ли?
На краешке стула балансирует Уицилопочтли,
Улыбается: мы же друзья, зови меня запросто Вицлипуцли
Ты пишешь полуночным кеглем:
«У тебя снова хандра?
Иногда кажется, что у тебя в голове дыра,
Сквозь которую утекают миры.
Заткни же её, немедля!»
А я и не спорю.
Просто сажусь у жерла чёрной дыры,
Свешиваю ноги в золото паутины.
Раскуриваю трубку, держащую небо над морем.
Утро расскажет мне танцем рассветной воды,
Куда уплывают следы
Твоей бригантины.
Глядя исключительно внутрь
Диоген идёт потихоньку по диагонали.
Не догонит его никогда Ахиллес на черепахе летящий.
И Диоген ставит в финале витиеватое vale.
И скрывается в бочкоутробной чаще.
Я тут же бросаю высчитывать целесообразность,
Ибо нет никакого смысла, хоть до утра миры перламутрь.
И взращиваю кристальную паукообразность,
Глядя исключительно внутрь.
Кто из них
Встретились два схимника, будто бы вышли из-под земли.
Из-под нависшей седой брови смотрит глаз, одичало смотрит.
Павел Корин
Вышли два схимника
Будто б из-под земли.
Один с золотым вороном.
Другой с посохом в виде воды.
Первый сражался при Рымнике,
Ладил дирижабли и корабли.
Второй раздал себя на 44 стороны,
И вот одежды его худы.
Взгляд друг на друга бросили,
Да так, что меж ними прошла борозда
Вонзилась в синие выси,
Нырнула за пенный плёс.
Возможно, всё двигалось к осени,
Поскольку по миру мела беда,
И всем раздали по невидимой крысе,
Забрав не только божьих коровок, но и чёртовых коз.
Один проклял людей,
И ушёл от них навсегда.
Другой всех возлюбил,
И в пустынь побрёл от них.
Первый думал: он всех святей,