Хранители
Книга вторая: Луч смерти
Анна Артюшкевич
© Анна Артюшкевич, 2018
С утра было пасмурно, а потом на землю пролились короткие и солнечные дожди. В небе сияла радуга, асфальт исходил паром, и волны хвойного аромата выплескивались из старого леса.
Тойота резво катила по шоссе. Шурик сидел за рулем, Димка глазел на уплывающие пейзажи, а я дремала на заднем сиденье, приткнувшись к мощному плечу Роднина. Олег бережно обнимал меня, дожидаясь момента, когда можно будет выкурить сигарету. Лицо у него было бледное и усталое, но остановка не входила в наши планы, пока немыслимый по красоте кадр не поразит чье-либо воображение.
Мне стало жалко Олега, и я тронула Сорина за плечо:
За следующим поворотом открывается потрясающая панорама, и ее лучше всего снимать вон с той точки!
Какая еще панорама? возмутился Димка. Я тут все панорамы наизусть знаю, так что не морочь голову!
Русецкий покосился в зеркало на Олега, машина вильнула, приткнулась к обочине, и стала.
Ты чего? не понял Димка.
Размяться надо, равнодушно пояснил Шурик и зевнул. Несколько часов за рулем, ноги затекли.
Какие ноги? взвыл Сорин. Мы же снимаем через каждые двадцать минут!
Ну, так сложи несколько раз по двадцать, невозмутимо посоветовал Шурик, и получишь несколько часов.
Только вразнобой, добавила я.
Димка ничего не понял, посмотрел на Русецкого, на развеселившегося Олега, плюнул, взял камеру и пошел снимать.
Роднин с наслаждением затянулся сигаретой, Шурик завел разговор о покрышках, и мне стало скучно. Сообщив, что хочу прогуляться, я двинулась в сторону леса.
Только не уходи далеко, обеспокоенно крикнул Олег вслед.
А то на оборотней наткнешься, злорадно пообещал обернувшийся Димка. А их здесь навалом.
Спасибо за заботу, раскланялась я. Человеколюбие всегда было твоей отличительной чертой.
Так я за оборотней волнуюсь, невозмутимо сообщил Сорин, обидно, если после встречи с тобой уникальный вид утопится в озере всем своим поголовьем!
Я показала ему язык и принялась собирать землянику, красные капли которой рассыпались по влажной поляне. Ягоды были сладкими и душистыми, и я решила сделать парням сюрприз: нарвала гибких стеблей и стала нанизывать на них землянику, как бусины.
Но едва ступила в тень на опушке, как незримая упругая волна оттолкнула меня, придержала, и, узнав, отпустила
Зона продемонстрировала свою мощь, и снова расслабилась.
Ну, что ты, тихо сказала я, это всего лишь свои, успокойся
***
Сколько мы пробыли в Зоне? Неделю? Месяц? Время бурлило, перехлестывая через край, и не вмещалось в пространство между датами: уж слишком много всего случалось здесь каждый день
Мы приехали снимать фильм для Международного культурного фонда о преданиях, полустершихся тайнах, о любви, воспетой в легендах Но предания блекли на фоне реальности, а любовь, которую я здесь встретила, сверкала ярче любых романов, ограненных временем и фантазией По крайней мере, мне так казалось.
Главной же тайной была сама Зона, заключенная в треугольнике между руинами старого замка, озером и останками древней церкви. И каждый ориентир хранил свой секрет: церковь сияющие фрески, которые открывала не каждому, озеро оказалось живым и целебным, а в руинах время текло иначе, и находился незримый Архив с величайшими знаниями, накопленными человечеством. А, может, не только человечеством.
Местная легенда гласила: чужие и опасные люди пытались захватить эту землю в течение многих столетий, но ее отстояли жители, которых называли Хранителями
Трудно было поверить, что безоружным крестьянам удалось противостоять захватчикам, действующим мечом и коварством, да и кто были эти Хранители, откуда они взялись, никто толком не знал Но легенда утверждала: защитниками Зоны становятся их дети, внуки и правнуки, и так должно длиться вечно.
И все же финал наступил. Последний из Хранителей бизнесмен Балабанов предупредил: Зона может стать мощнейшим оружием в руках тех, кто знает, как это сделать, и тогда произойдет катастрофа, последствия которой будут ужасны! И просил нас не допустить, чтобы землей завладели посторонние люди.