- А чего поругался?
- Да ну! - Карпович махнул рукой. - Мелочь! По инструкции я должен весь рукописный мусор, собранный в Кремле, относить в мусорник НКВД, ну я и сделал, как положено, какая мне разница, что это за мусор! А этот Бемьян стихи свои растерял, говорит, они на подоконнике были, и их ветер вниз сдул. Ну так я и сказал ему, что пусть сам идет в чекистский мусорник и ищет, а он, сволочь, говорит, чтоб я сам туда шел и искал... Хрена ему!
- Правильно! - одобрил Банов. - Нечего! На крыше было прохладно. Дул довольно сильный ветер, однако чистое безоблачное небо отливало глубокой синевой и кое-где уже проступали первые золотистые звезды.
Банов страшно любил такие сухие осенние вечера на крыше, и чем прохладнее и ветренее было, тем всегда вкуснее казался чай, и вместе с чайным теплом организм в такие моменты наполнялся непривычной, но очень приятной бодростью и силой. Эта сила как бы распирала Банова изнутри, и жадно смотрел он вниз, на вечерние пустынные переулки, смотрел по-охотничьи зорко, словно выглядывал врагов.
- Хороший чай, - отхлебнув из кружки, сказал Карпович.
Банов кивнул.
- Я всегда чай пью, - неопределенно, словно в никуда, сказал он. - Да, слышь, как там Кремлевский Мечтатель?
- Нормально. Я его сегодня утром видел. Сидит, греется на солнышке и мечтает вслух. Хотел его послушать, но не было времени...
Банов посмотрел на Карповича и понял, что он немного завидует этому человеку. Еще бы! С какой легкостью, словно бы о самых простых и обычных вещах, говорит он о том, что только сегодня утром видел Кремлевского Мечтателя, которого все давно считают умершим! Сколько тайн ему доступно!
- Вася! - снова заговорил Банов. - А можно как-нибудь сделать, чтобы и я его увидел? Хотя бы минутку на него посмотреть!
Карпович задумался.
Банов смотрел на него с напряженным ожиданием во взгляде.
- Есть у меня один земляк в охране, - произнес Карпович. - Попробую поговорить. Завтра он с утра, кажись... Завтра и поговорю, а ты мне вечерком позвони!
Следующим вечером Банов позвонил Карповичу.
- Попробуем! - сказал старый боевой товарищ, и директор школы обрадовался. - Давай через два дня, в понедельник, в девять утра на Красной площади у Лобного места!
- Хорошо! - ответил Банов. - Я обязательно буду.
В понедельник, уже в восемь утра Банов прогуливался вокруг Лобного места. Еще в субботу он предупредил завуча Кушнеренко, что в понедельник пойдет в Кремль и может там немного задержаться. Кушнеренко, конечно, был поражен.
Людей в этот час на Красной площади почти не было. Воздух отличался утренней свежестью, да и вообще день обещал быть умеренно теплым и солнечным.
В полдевятого к директору школы подошел милиционер. Поинтересовался, что Банов делает на Красной площади.
- Товарища жду, он в девять придет, - ответил Банов.
- А что потом будете делать? - допытывался милиционер.
- Потом в Кремль пойдем.
Милиционер уважительно кивнул, потом ткнул рукой на Лобное место и сказал:
- А здесь вот головы рубили! - и, сожалеюще покачав головой, ушел на свой пост, как раз между Лобным местом и воротами.
К девяти со стороны ворот показался очень опрятно одетый человек, и, к своему удивлению, Банов узнал в этом человеке Карповича.
- Приветствую! - Карпович, подходя, махнул рукой. - Давно ждешь?
- Нет, - ответил Банов. - А что ты так одет?
На Карповиче был темно-синий костюм, причем пиджак сидел очень хорошо, как на члене Политбюро, а вот брюки чуть провисали, видно, были сшиты на человека раза в полтора толще Карповича.
- Да знаешь, выдали... все-таки Кремль... У нас электрик на час приедет, чтоб на столб залезть, починить провод - и то на этот час костюм выдадут! Здесь же много иностранцев бывает, члены ЦК...
Банов слушал и кивал.