Они и в другие дни занимаются делами, не понял тот.
Ты, видимо, дурак, отвечал ворон, пять дней в неделю они занимаются делами и получают за это деньги. А в остальное время, они имеют возможность их тратить. Если хотят.
Тут что-то не то, качал головой Старая Шляпа, я сам видел, они тратят деньги в автобусе. И что, при этом едут на нем туда, где их выдают?
А еще бывают праздничные дни, в которые люди не работают.
Я ничего не понимаю. Ничего не понимаю. Если мне нужно жить по этим правилам, то надо вникнуть в этот ассиметричный порядок. Но он нелогичный, как вникать в то, что не имеет логики?
Ты вроде дурак дураком, а такие слова знаешь, каркал в ответ Черное Крыло, кто тебя изготовил?
Старая Шляпа не помнил.
Настоящая жизнь начинается вне работы!
Для того, чтобы лучше понять в чем дело, он заглядывал в окна первого этажа, но и там, вне работы, под словом «жизнь», понимались какие-то странные действия и простые, и сложные одновременно. Если сон еще был понятен с точки зрения биологии это ворон кое-как сумел объяснить, то другие вещи вызывали у пугала искреннее изумление. Например, какая-то женщина, а оказалось, что люди бывают еще и двух биологических разновидностей, терла мокрой тряпкой пол и вслух возмущалась, что ей никто не хочет помогать, а в соседней комнате, в это же время, мужчина смотрел в какой-то ящик и громко хохотал над словами, доносившимися оттуда.
Это называется «чувство юмора», сказал Черное Крыло, но Старая Шляпа очень долго не мог понять, что именно тот имел ввиду под чувством юмора.
В других окнах и при других ситуациях все было не менее странно. Кто-то ковырялся тонким и острым предметом в одежде. Кто-то гремел кухонной утварью и нагревал разные смеси на том, что называлось «плитой», хотя на плиту в том смысле, в каком привык понимать Старая Шляпа, это устройство отнюдь не походило. Один человек ухитрялся получать сомнительное удовольствие, поднимая явно тяжелые предметы, и, похоже, предназначенные исключительно для этого. При этом у него было такое выражение лица, что Старая Шляпа едва не бросился на помощь. Но тот, в следующий момент, уже отложил в сторону эти штукенции и воскликнул:
Хорошо!!
Что «хорошо»??
В целом же, люди оказались довольно скрытными и не особо стремились показывать свою жизнь, часто занавешивая окна тканью. Кое-кто даже, когда замечал, как пугало подглядывает, начинал злиться и даже порывался «надавать по шее».
Так и есть. У каждого человека есть что-то такое, что он хочет скрыть, отвечал ворон через три недели после начала наблюдений.
Концепцию мужчины и женщины Черное Крыло изложил довольно подробно и хотя у Шляпы еще осталось немало вопросов на этот счет, он понял основную идею: мужчины и женщины разные, хотя это один вид и для того чтобы таковым оставаться, им нужно быть вместе.
Знаешь, сказала Глаза-Бусины, внимательно выслушав объяснения Старой Шляпы, вскоре после своего приезда, давай я буду женщиной, а ты мужчиной. А там посмотрим, что дальше с этим делать.
Это был логично. В конце-концов Старая Шляпа носил фрак, а Глаза-Бусины выцветший красный сарафан в белый горошек.
А вообще, знаешь, бывают и другие ситуации, сказал позже Черное Крыло и принялся было рассказывать о разных мужчинах и женщинах, но тут уж Старая Шляпа взмолился:
Слушай, я только установил для себя хоть какую-то определенность! Не ломай, пожалуйста, мне представление, а то получится еще хуже, чем с деньгами.
Глаза-Бусины сильно расстроилась, когда узнала, что птицы не боятся пугал.
Как же так? говорила она, выходит, что мы изначально были сделаны зря?
Возможно в этом есть какой-то другой замысел, отвечал ей Старая Шляпа, просто мы его еще не поняли.
Глаза-Бусины принесли через четыре недели после того, как Старая Шляпа поселился в сарае. Она рассказывала, что стояла в чьем-то частном огороде и что ее всячески украшали, стараясь, чтобы Глаза-Бусины выглядела поприличнее.
Кажется, соседние пугала мне завидовали, говорила она.
Завидовать и в самом деле было чему: Глаза-Бусины была сделана из красивых тонких веток, которые раскачивались на ветру, а живой и добрый взгляд на лице, сделанном из старой разрисованной подушки, невольно вызывал улыбку. Старая Шляпа непременно влюбился бы в нее, но к тому времени, как Глаза-Бусины появилась в сарае, его гипотетически возможное сердце уже было занято другой.