А ещё, дорогие мои людоеды, мы должны сегодня осудить Не-доброго за всё зло, что он совершил, и назначить новый поход за человечиной!
Сработало безотказно. Во-первых, он сразил всех придурков словом «дорогие». Во-вторых, может кто и догадался, что Не-добрый просто попал под горячую руку, но большинство так сильно его не любило, что с радостью согласилось с Не-бестолковейшим, вынуждено приняв его сторону. Тем более что судить его будут не «по совести», а по воле богов. Ну, а в-третьих, новый поход за человечиной был делом столь редким и столь ожидаемым, что укороты сразу прониклись этого и хотят боги.
Папаны бросились бить и вязать Не-доброго, потом принялись обсуждать, когда и куда будет направлена провиантская дружина. Про Не-такого на некоторое время забыли. Все, кроме Не-бестолковейшего, ломавшего голову над тем, какая справедливость для богов более справедлива.
V
Утро не возвестило себя ни рассветом, ни пением птиц. Просто Святомор стал что-то видеть вокруг себя и с трудом различать цвета. Впрочем, различать было особо нечего. Вокруг царствовал почти один зеленый цвет листвы и коричневый коры ольсы и дуба. Только одинокий зонтик сныти выделялся белым кружевом цветов прямо рядом с ним, да алела лента в волосах Велены.
Святомор вытянул из-под себя затекшие от долгого сидения ноги, с огорчением посмотрел на свои запачкавшиеся красные сапоги.
Может, одеться попроще было и удобнее, но знатность рода требовала своего. Конечно, род его ослабел, не имеет такого веса, как прежде. Но кто знает? Может быть он Святомор вернет роду былую славу?
Впрочем, мысли о прошлом, как и о далеком будущем, были тяжелы и неприятны, и Святомор с радостью отвлекся на проснувшегося Волка-Оборотня. Тот зевнул, задумчиво посмотрел вверх и медленно, с явной неохотой, поднялся. Возле догоревшего костра он поднял брошенный вчера Кариславом мех из-под браги, и скрылся в чаще.
Когда Оборотень вернулся назад, мех раздувался от воды. Святомор почувствовал вдруг жажду, взял попить. От его кашля и плевков проснулись все остальные.
Что за гадость эта вода! На вкус отвратная, а запах как из застоявшейся лужи!
Из лужи и есть, спокойно отозвался Оборотень, развязывая принесенные мешки. На вкус она дрянная, конечно, но скоро и такой не будет.
Пока вставшие венеды наскоро перекусывали, Оборотень разложил тут же, на траве, какие-то вещи и оружие:
Вот, припрятал в своё время. Золотинка, тебе придется одеть мужскую одежду, в платье и накидке здесь далеко не уйдешь. А потом выбирайте из оружия кто, чем может владеть.
Вилла подняла вещи, пересиливая страх. Ее дар говорил ей, что носившие их когда-то люди мертвы.
Грубая ткань из крапивного волокна все еще хранила память о сделавших ее женских руках, о дыме очага, о запахе загоняемого на охоте зверя, но сильнее всего она сохранила боль и страдания умирающих.
Золотинка не хотела этого ведать, но знание словно вспыхнуло у нее в голове и заставило пошатнутся.
Золотинка? Карислав хотел было ее подхватить, но его опередила почувствовавшая что-то Велена.
Пойдем. Она взяла виллу за руку и увлекла за деревья.
Только Святомор не заметил ничего, перебирая разложенные луки. Они были похожи на те, которые делают венедские охотники, но все усилены изогнутыми тисовыми пластинками, имели более крутой изгиб и мастерски были оплетены берестой. Это были боевые луки, но гораздо легче, чем те, что делали дружинники. Стрелы в простеньких колчанах были длиннее, имели иззубренные наконечники на бездоспешного воина. Закреплены они были слабо, с расчетом, чтобы остались в теле, если враг попытается выдернуть стрелу. И нигде ни узоров, ни знаков, кроме изображения солнца, общего для всех венедов. А рядом с луками и ножами лежал самострел. Святомор невольно потянулся к диковинному оружию. Самострелы изготовляли лабир-аниране и продавали их редко и неохотно. Да и покупать-то их венедские дружинники считали зазорным. Не смотря на силу удара и дальность полета стрелы, натягивание самострела требовало много времени и годило его лишь для засад и стрельбы со стен городища. А венеды драться исподтишка не любили. И все-таки хитроумный механизм с излучьем из стальных пластин притягивал взгляд Святомора.
Однако его опередил Карислав. Подобрав самострел, он заявил, что «вот эта тяжелая штука» как раз ему по плечу, а если он не попадет, то будет размахивать ей как дубиной.