Ну а так, живём покойно
Без навязчивых иллюзий.
Мы иллюзии, exсuse me,
Посылаем кто куда.
Миражи они на кой нам?
Тут же поле и скотина.
Разогнуть бы к ночи спину
Нету горя без вреда.
Что нам белый, что нам красный?
Что нам власти, что нам ворог?
Нам весь мир безмерный дорог.
И любые времена.
Жар сердечный, неугасный
Нас ведёт по жизни прямо.
Тропка вьётся к Божью храму,
А другая не нужна.
Рапа-Нуи
Чтоб доплыть до Рапа-Нуи
Надо кучу крепких вёсел.
Чтоб добраться к Рапа-Нуи
Нужно уйму парусов.
И ещё чтобы ветры дули,
Чтоб никто грести не бросил.
Вот тогда домчимся пулей
К рыжим скалам без лесов.
Здесь на острове на Пасхи
Нету змей и крокодилов,
Тут на острове на Пасхи
Нет ни кондоров, ни львов.
Все гуляют без опаски,
И на страх не тратят силы.
Даже топи тут не вязки,
Свод небесный бирюзов.
Там стоят кругом моаи
И взирают безукорно.
Врыты в землю там моаи
Из вулкана рождены.
Ровно в полночь, вылезая,
Вниз бегут они проворно,
И по морю бродят стаей,
Чуть пьянея от луны.
Хорошо в краю далёком,
Но пора и восвояси.
Побывав в краю далёком,
Вновь подымем паруса.
И к родимому порогу
Доберёмся без оказий.
Право, чуда в мире много,
Но и дома чудеса!..
Моа́и (статуя, истукан, идол) каменные монолитные статуи на острове Пасхи.
Что мы делать будем в Дели?
Что мы делать будем в Дели
Со своею со сансарой?
Говорили ж дуралеям:
Там их просто завались!
Но припёрлись, всё чин чином
Харе Кришна, Мата Хари.
Ну, там-то край судьбинный
Не распробуешь за жизнь.
Но чего же унывать нам?
Унывать-то не с руки нам.
Не поедем же обратно,
Не раскушав, не поняв?
А давай-ка всё подряд-ка!
Что тут с яном, где тут с инем?
Да и сладеньких украдкой,
Чтоб была медова явь.
Ели сытно, пили вволю!
Расстарались парки-норны.
Рок-пирог, отвар юдоли
И варенье из планид.
Фатум жареный в томате
И судьба-индейка с тёрном.
А потом сказали: хватит!
Только тратим аппетит.
Это всё нам не годится,
Это всё ничуть не наше.
До оскомы заграница.
Мы тут сами не свои.
Нам одна мила сансара
Там, где пряник, щи да каша.
В общем, в Тулу с самоваром
Мчим с утра гонять чаи.
Краткая история происхождения южных медвян:)
По изустному преданию, пришли медвяне в земли Европы сразу после Потопа, но в отличие от Ноя и его сынов, которые начали заселение мира с горы Араратской, медвяне двинулись к югу от самого арктического севера, ибо именно там во хладном мраке белого безмолвия смогли уберечься они от бушующих вод. Печально вспоминали они утонувшую прародину свою Атлантиду, да поделать было нечего. И, проплутав, ни много ни мало, пять столетий, пришли они к течению Дона (который эллины именовали Танаис, а хазаре Амазонской рекой). Тут и обвыкаться стали.
Первое упоминание о медвянах оставил в своих записках древнегреческий историк Гетагор (ок. 467 415 до н.э.), имя коего, впрочем, свидетельствует в пользу малоисследованной версии о медвянском его происхождении. В своей «Первичной историографии» Гетагор говорит о племени «метеовянском», как о славном народе, что всегда выказывал себя миротворцем в борьбе эллинов и варваров. При этом призывая всех сесть и выпить, поскольку оное занятие на пользу миру, но никак не войне.
Другой раз замечает медвян на исторической сцене древнеримский историк Апен Тацит (79 158). В диалоге «О бесполезности деяния» он приводит медвян (metavindovs), как пример народа, склонного к «meditatio», что, по мнению автора, является несомненным проявлением высшего благочестия и разумности.
И, наконец, у готского историка VI века Миродана (Mirodanes) мы видим более подробное упоминание. В своей «Варрике» (Commentarii de Bello Varrico) Миродан пишет, что «есть ещё народ медных венедов (cuprumvint), весьма сильный в медицине, в бортничестве и питии травяных медов».
Помимо того, находим мы медвян у древнеарабских и древнекитайских авторов; изображения их обычаев видим на наскальных рисунках в долине Послеполуденного фавна близ Фантамагусты. Своя же летописная история зачинается у медвян от первописателя Неистора. Личность эта, бывшая долгое время более мифологемной, нежели признаваемой официальной наукой, в настоящее время сомнений в своей реальности не вызывает, поскольку могила Неистора (захороненного в 794 году в Нижнедивинском монастыре) отыскана и исследована на радиотермографе, причём, исследования дали бесспорный положительнопробный результат.