Самолет делаю.
И этот самолет будет летать? снова спросил он с явной иронией в голосе.
Как птица.
Что-то не верится, усомнился мой будущий друг.
Говоря это, Сережа сунул правую руку в карман брюк и с деловитой непосредственностью стал что-то там отыскивать. Потом он спросил, чей это дом у меня за спиной, чей нож у меня в руке? И я не без гордости ответил, что в этом доме я живу, а нож мой личный, он складывается и помещается в кармане сатиновых брюк. Такой нож можно всегда носить с собой, с ним ничего не страшно.
Я выросту большой и куплю себе такой же, пообещал Сережа, А, может быть, даже лучше: с отверткой и штопором, как у моего дяди Николая, который в городе живет. У него нож пластмассовый и вот такой большой.
Сережа даже вынул руки из карманов, чтобы показать, какой большой нож. «Совсем такой, как сабля», подумал я, но ничего ему не ответил.
Потом Сережа показал мне, как бесстрашно он может прыгать с забора в самую гущу крапивы, как ловко он лазает по деревьям, как высоко пускает струю из промежности на сухие доски сарая, и я понял, какого удивительного мальчика я встретил.
А ещё я умею материться. И надувать белые шары, которые по утрам выкидывают на помойку наши соседи.
Какие соседи? не понял я.
Молодожены. Хочешь, я надую тебе один? У меня где-то в кармане затерялся. Он грязный был, я его в луже вымыл и вот сейчас надуваю.
Я сделал вид, что не расслышал его. Мне почему-то не хотелось, чтобы он это всё сейчас же продемонстрировал.
Позднее я заметил, что Сережа меньше всего заботится о своей внешности. Он был всегда довольно неряшливо одет. Всё лето ходил в каких-то очень больших резиновых сапогах и темной фланелевой кепке, а его рубаха чаще всего была расстегнута до самого пупка и завязана там обыкновенным узлом. В просвете между полами рубахи торчал загорелый Серёжин живот.
Часто Сережа куда-то спешил, от кого-то прятался, кого-то боялся. Уверял, что за ним следит его сестра Зина, у которой кулаки, как булыжники, и если он при ней начнет материться она ему голову оторвет. А если заметит руку под резинкой, за ухо оттаскает, как следует.
Наша дружба с Серёжей началась незаметно, примерно так же, как начинается взрослая жизнь. Сережа приходил ко мне каждый день по мокрой от росы лужайке и приносил в мою комнату свежий запах луговой травы. В белесой низине за садом после этого ещё долго можно было видеть синеватую полоску его следов. А после того как он увидел и по достоинству оценил мою первую акварель, когда, не морщась, съел небольшой кусочек самой вкусной, на мой взгляд, сухой желтой краски, я разглядел в нем настоящего друга.
***
На следующий день Сережа был у меня. Какое-то время стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу, а потом подчеркнуто равнодушно пояснял:
А я в поход собрался. Вот зелёного луку взял в огороде, хлеба и соли. Лето кончается, а я ещё в поход не ходил никуда.
Куда идти-то у нас? сонно поинтересовался я. Лес кругом.
В рожь, ответил Сережа уверенно. Я всегда по ржи путешествую.
В какую ещё рожь?
Которая за садом растет, пояснил он. Она там такая высокая, что в ней даже можно заблудиться.
Во ржи? усомнился я.
Конечно, подтвердил Сережа.
Ну, давай сходим тогда. Только у меня компаса нет.
И не нужно, без него даже интереснее
Путешествие по ржи началось очень буднично. Я взвалил на плечи просторный рюкзак со снедью где-то на самом дне и шагнул с ним за линию сада, которая по всему периметру была отмечена высоченным репейником и зубчатой крапивой. Сережа последовал за мной. Стена желтеющей ржи пропустила нас. И тут же для меня исчезли все привычные ориентиры: дом, сарай, коренастый дуб возле погреба, поставленные нарасшарагу, бетонные столбы вдоль дороги. Я понял, что наше путешествие действительно может получиться интересным.
До первого привала мы шли минут тридцать и много при этом говорили. Восхищались синим небом над нашими головами, которое стало вдруг таким далеким и таким бескрайним, любовались огромными облаками, которые лениво проплывали на запад. Нам было хорошо и вольно. Заросли ржи казались нам настоящими джунглями, и разочаровывало в них только отсутствие диких зверей: львов и тигров. В детстве мне почему-то очень нравились тигры. Тигры были полосатые, добрые и сильно походили на обычных домашних кошек с длинными хвостами и цепкими лапами