Вознесенская Юлия Николаевна - Записка Господу Богу стр 6.

Ночь. Качает ветер звезды
На стекле оконной рамы,
А еще мой лик серьезный,
Отрешенный и упрямый.

Я в ночной рубашке длинной
С прапрабабушкою схожа,
Занимавшей половину
Прапрадедушкина ложа,

С той, ночами убегавшей
Тосковать о воле бывшей,
С той, единожды солгавшей,
И кого-нибудь любившей.

Больше грешницы покойной
Я ценю свою свободу.
Села я на подоконник,
Поглядела ликом в воду,

И, как утренняя кошка,
Потянувшись своим телом,
Оттолкнув ногой окошко,
Сорвалась. И полетела.

По святой реке небесной
Я плыву дорогой тайной,
Как плывут в реке невесты,
Утонув перед венчаньем.

На днях я как-то колдовала борщ,
Морковь катилась из-под рук кружками,
И под ножом кочна тугая мощь
Скрипела, как пороша под ногами.

Вот овощи порезаны. И тут
Воочию увидела я чудо:
На кухонном столе моем цветут
Агаты, бирюза и изумруды:

Жемчужинки капустного листа,
Опаловые луковые стружки,
И рядом лег, как видно, неспроста
С рубином свеклы изумруд петрушки.

Смешенье красок, бликов над столом,
И цвет так по-бунтарски был неистов,
Что стал мне стол казаться полотном
Подвыпившего импрессиониста.

Этакая ночь все танцует дерево.
Этакая дичь все гляжу и гляжу.
Я ни тебе, ни себе не поверила
Я как в гробу без тебя лежу.

Этакая жаль ни коней, ни сосен,
Этакая жизнь железный чертог.
Надобно жить а вокруг сплошная осень,
Надобно жить а вокруг сплошной четверг.

А на потолке заревое зарево,
А на потолке все танцует дерево,
А я потому и лежу, заревана
«Я без тебя, ты без меня»,
На потолке листья звенят.

Надо было расстаться, уехать,
А я не умела
Возвращалась в уже
Покидаемый дом
Расставляла их на подоконниках,
В окна глядела и пела
И опять уходила, и вновь возвращалась потом.
За бездумность безумную бабью
Прости меня, Боже,
За любовника юного и за подарки
Прости.
Что-то было такое и прежде, но прежде
Была я моложе,
И тогда мне самой на прощанье
Носили цветы.
* * *
Не радуйся! Еще ты не молилась.
И нет прощения еще, но Божья милость,
И не весна еще, и не тепло а так
На изголовье солнечный пятак,
Да на оконце тающий ледок,
Да материнский вязаный платок
И в поле поезд, в коем ты укрылась.

* * *
Метель заблудилась в лесу,
Как вдова в трех соснах:
В потерянном счастье,
В напрасных надеждах,
И в блуде яремном.

Где видишь ты лес?
Это парк. Это плющ навесу.
И льдинка в ладони
Осколочек жизни огромной.

Утраченной напрочь.
Кому я ее отнесу?
Кого обольстит эта малость?

Ладонь горяча
От горечи слез непролитых,
Которым и негде пролиться,
Ведь нету для них ни руки, ни груди, ни плеча.
И у деревьев чужие, холодные лица.

* * *
А смысл придет потом.
И смысл, и цель,
С которой совершилось отрицанье
Привычно близкого: отринут дом,
Любовь, постель и громких слов бряцанье,
И винограда хрупкий завиток,
И нежный мандарин,
И злая ночка.

В Исландии бродяжит Кивиток,
Прадиссидент и вечный одиночка.
Вот он сегодня мне и шлет привет,
И льдинками хрустит,
И что-то лепит.
Сегодня лед и темь,
А завтра свет,
И в тишине родится первый лепет
Моих стихов.
И новая волна
Омоет и оплатит все сполна.

* * *
Метелица в полях немецких
Живой метели только признак.
Мелькает, как балетный призрак
Чего-то бывшего в той жизни
В Сибири? Во поле? В отчизне?
Мы все тоскуем по-простецки

* * *
Так долго, так бесплодно ну и пусть!
Пришлось играть зачем-то Пенелопу.
Спектакль окончен и театр пуст.
Разорвала ковер, ногою топнуть
Как будто бы нарыв под сердцем лопнул.
Вся кровь еще отравлена, но взгляд
Уже заметил снег и зимний сад,
И в том саду калины красный куст.

* * *
Сегодня оттепель. Деревья
Болят и маются. Наш парк похож
На те невольные воспоминанья,
Что пробуждает старая любовь,
Что в муках кончилась, скончалась.
А все же нужен глаз да глаз!
Как оттепель болит, болит
Гляжу в окно на белые деревья
И зябко плечи кутаю в платок.