Заткнись, Роман мрачно глянул на Кожуру. Ты чего пургу опять несешь?
Не знаю, пожал плечами тот. Обидно. Так все было хорошо. Феликс уже готов был справку выдать и тут на тебе! Да и ноутбук жалко. Сломал зря.
Откуда из тебя вся эта хрень лезет?
Не знаю, Кожура снова пожал плечами. Может быть потому, что у меня философский склад ума. Я прирожденный философ и могу часами размышлять о смысле жизни.
В задумчивости над смыслом жизни можно реально рехнуться, уверенно произносит Роман. Долго нам еще тут сидеть? Я в сортир хочу.
Сортир недалеко. За углом коридора, я мотнул головой в сторону.
А ты откуда знаешь? удивленно спросил Роман.
Он настоящий псих, ухмыляется Кожура. Ему свыше голос сообщает.
Знаю по запаху, объясняю я, припоминая, как посещал эту комнату в своем мире.
А, понятно. Я сейчас.
Он срывается с места и скрывается за углом.
Дверь по соседству со скамейкой открылась, и в проеме показалась физиономия Харченкова.
Все ко мне! А где
Он рядом в сортире. Приспичило, пояснил Кожура.
Тащи его сюда!
Я тут! Тут! Роман выскочил из-за угла, на бегу поддергивая штаны.
Вошли в просторный кабинет. За широким письменным столом возле окна сидит сумрачный ефрейтор. Стол завален стопками каких-то бумаг и папок. Правый угол стола занимает открытый ноутбук. На тумбочке принтер. На столе вижу свой паспорт и три красные книжечки. Это военные билеты.
Садимся на стул по очереди, буркнул ефрейтор, ткнув пальцем за наши спины, и достал из ящика стола фотоаппарат.
Я оглянулся. Справа от двери на фоне висящей на стене белой простыни стоит стул. Первым сажусь на него. Не сходя с места, ефрейтор наводит на меня объектив.
Следующий!
После короткой фотосессии с нами, ефрейтор еще некоторое время тупо и долго колдует на клавиатуре ноутбука.
Сычев, ты чего возишься? Давай быстрее! торопит его лейтенант.
Куда быстрее-то? Зачем? Солдат спит служба идет, бормочет ефрейтор.
Я тебе посплю! О дембеле думаешь? Мыслями уже дома? Когда у тебя дембель?
Этот призыв закончится, и домой.
Через неделю, значит. Понятно с тобой все. Что будешь на гражданке делать?
Сначала набухаюсь, отдохну пару недель, а потом работать пойду. Меня в райком комсомола обещают пристроить инструктором.
Инструктором? В райком? Врешь, однако, лейтенант недоверчиво скривил лошадиную физиономию.
Чо мне врать-то? Я искренне предан идеям коммунизма. Ленина читал.
Принтер загудел. Из него медленно вылез лист бумаги с нашими фото. Ефрейтор аккуратно вырезал их, смазал клеем, прилепил в военные билеты и приложил на них печать.
Все, облегченно выдыхает он. Держите, вояки. Храните их, как свои яйца!
Мы прячем военные билеты в карманы пижам.
Пошли дальше! приказывает лейтенант.
Дальше был склад. Здесь нам выдают армейские вещмешки с сухим пайком в виде черствой буханки серого хлеба, банки сгущенки и двух банок тушенки.
Все стразу не жрать! Это вам на день, предупреждает лейтенант. Пошли дальше!
Дальше был зал ожидания с лежанками, обшитыми коричневым дерматином, обсиженными десятками лысых новобранцев. Здесь воздух был пропитан душным запахом пота, замешанного на хмельном перегаре. Лейтенант подводит нас к группе молодых людей в количестве восьми, устроивших на одной из лежанок импровизированный стол. На нем среди пластиковых стаканов, нарезки колбасы, банок с кильками, кусков хлеба и сала стоит початая бутылка водки.
Вот, лейтенант указывает на молодых людей. Это ваша команда. Номер 114. Сидите тут и ждите оповещения. Отправка примерно через пару часов.
Товарищ лей, товарищ лейнетант, заплетающимся языком выдавливает из себя один из участников застолья. При этот его рот блещет металлической фиксой. А я не хочу в стройбат. Я желаю отдать Родине свою честь с оружием в руках. Можно меня
Можно Машку за ляжку, прерывает его лейтенант. Отставить разговоры! Бухайте поменьше! Чтобы у меня все на ногах стояли при отправке! Иначе поедете служить на южный берег Северной земли.
Так точно, твердо стоять на ногах! обладатель фиксы гордо вскидывает голову и, приложив правую ладонь к виску, провожает уходящего лейтенанта мутным взглядом, затем широко разводит руками.