Выходим! скомандовал майор и выбрался из автобуса. Мы не заставили себя долго ждать. Выбрались вслед за ним.
К майору подошел долговязый лейтенант с длинными, как у гориллы руками. Его продолговатая физиономия была похожа на морду коня в фуражке.
Вот, майор показал на нас. Как и обещал. Орлы!
Лейтенант окинул нас критическим взглядом и удовлетворенно кивнул.
Здесь документы на них, майор отдал ему коричневую папку и показал на меня. На этого только поддельная ксива есть. Данные с нее возьмешь.
Разберемся, ухмыльнулся лейтенант.
Ну, бывай. С тебя бутылка, майор хлопнул лейтенанта по плечу и нырнул в микроавтобус. Тот развернулся и выехал за ворота.
Лейтенант приблизился к нам. Его взгляд был мутен, неприветлив и не обещал ничего хорошего.
Вас привезли из психушки, произнес он пропитым голосом. Я лейтенант Харченков. Со мной шутки плохи. Не советую больше симулировать. Сейчас вы пройдете со мной. Вам оформят военные билеты и выдадут сухой паек на дорогу. Шагом марш!
А комиссия! Где медицинская комиссия! нервно выкрикнул юродивый Кожура.
Лейтенант медленно обернулся.
Какого хрена? Все комиссии вами давно уже пройдены наперед, зловеще произносит он. Все вы признаны годными к военной службе. Еще вопросы есть?
Никак нет, промямлил Кожура.
Очень хорошо. Все за мной.
Мы гуськом тронулись за лейтенантом, вошли в здание сборного пункта и поднялись по лестнице. Всё здесь, так же как и тогда в моем мире в тот день, когда я покидал гражданку. Всё те же затертые множеством ног бетонные ступени, крашеные стены, серые двери и серые фигуры новобранцев в коридорах.
На подстрижку, лейтенант указывает на одну из дверей, А потом ждите меня здесь.
За дверью комната с кафелем на стенах. Пара стульев. Возле них два хмурых бойца в клеенчатых фартуках ловко орудуют стригущими электрическими машинками над головами новобранцев. Стригут наголо. Процесс идет быстро. Минута другая и подходит наша очередь.
Мне не надобно сие, гордо заявляет Кожура. Я с детства предчувствовал свое предназначение истинного воина и подготовился заранее в лысом виде к несению воинской службы.
Ты хорошо подготовился, соглашается один из парикмахеров. Пошел отсюда!
Мне, пожалуйста, виски прямые сделайте, нагло ухмыляется Роман.
Через пару минут мы лысые покидаем парикмахерскую. В коридоре напротив двери на скамье нас ждет Кожура. Мы садимся рядом с ним.
Красавцы! восторженно восклицает он. Короче, ребята, мы встряли! Хана! Теперь от звонка до звонка! Да и хер с ним! Напишу из армии папаше с мамашей, что жив и здоров. А то они уже в трансе полном. Уверены, что их единственный сынок рехнулся напрочь. Пусть же обрадуются и возгордятся.
Таращусь на Кожуру. Удивлению моему нет предела. Это ж надо так уметь притворяться! Этот юродивый вел вполне себе адекватный разговор. Его помешательство, как водой в унитаз смыло.
Так ты это что? Так ты в дурке откосить пытался? спрашиваю я. Ты не псих?
Можно подумать, что ты псих? хмыкает Кожура. Придумал тоже! Пришелец из параллельных миров. Сам додумался, или кто подсказал?
А он? я мотнул головой в сторону Романа.
Тоже симулянт! уверенно заявил Кожура и хлопнул Романа по плечу. Ты симулянт?
Роман, молча, кивнул.
Выходит вы уклонисты чертовы не желали служить Родине своей! возмутился я. И вот из-за таких как вы у нас СССР и развалился! Как вы могли так поступить? Я лично в своем мире отдал свой долг стране. Служил в мотострелковой части. И все потому, что не мог поступить иначе. А вы Эх вы У меня слов нет!
Кожура и Роман переглянулись. Кожура покрутил пальцем у виска. Роман пожал плечами.
Оба молчали, и я тут же сообразил, что в своем негодовании сморозил лишнего про свой мир. Иначе как сумасшедшим я и не выглядел в глазах этих негодяев. Да и что с ними разговаривать?
Больше ничего не сказал. Замкнулся в себе.
Воистину пути Господни неисповедимы, неожиданно забормотал Кожура. И не судите, да не судимы будете, ибо каждый уже осужден свыше, и что день грядущий готовит нам, знает токмо отец наш небесный. Какими мы будем завтра не дано знать, ибо апокалипсис духовный грядет пред каждым из нас, и свет великий чрез устремление в духе святом может озарить душу грешную в каждый миг существа нашего.