Может, мне просто надо было задать верное направление, говорила она, приближаясь к нему. Ты помнишь тот вечер перед твоим уходом в армию? Ведь все могло быть иначе.
Она села, оказавшись совсем рядом с ним, и Олег занервничал.
Не думаю, что это был ключевой момент, сказал он. Я ведь все равно уходил, а ты оставалась. Прости, Лора, так ты отказываешься от требы?
Что такое треба? спросила она.
Ну, молебен на освящение дома. Дело в том, что после ремонта вполне можно повторить последование. Мне бы не хотелось возвращаться без результата, меня за это ругают.
Я же сказала, я заплачу, сказала она нервно.
Ты же понимаешь, я не возьму эти деньги, отвечал он. Это принципиально.
Ты по-прежнему предельно принципиален, проговорила она.
Когда-то тебе это нравилось, буркнул Олег.
Мне это и сейчас нравится, сказала Лора. Как ты думаешь, а я тебя любила?
Олег посмотрел на нее внимательно. Ее голос дрогнул, и это было последним сигналом об опасности.
Успокойся, Лора, сказал он. Я тебе верю, ты любила меня. Ты меня и сейчас любишь, верно?
Она не ответила, но глаза ее уже набухли от слез и истерика была близка.
Так ведь и я тебя люблю, просто сказал Олег. Ты мне веришь? Это никуда не ушло, это осталось с нами навсегда. Но это совсем не значит, что мы должны что-то менять. Все осталось по-прежнему, я ухожу в армию, а ты выйдешь замуж за очередного секретаря. Мы не станем другими, ты понимаешь? Это не в осуждение, поверь мне. А если ты интересуешься моими семейными делами, то знай, так, как тебя, я уже никого никогда не любил. Я стараюсь, но у меня плохо получается.
Хочешь сказать, у нас уже ничего не будет? спросила она уныло.
Ты же сама об этом могла догадаться, улыбнулся Олег. Я думаю, что, если бы я капитулировал, ты бы первая меня возненавидела. Пойми, Лора, это нас с тобой не соседка разлучила в ту ночь, нас разлучила сама судьба. Я должен всегда оставаться для тебя образцом принципиальности, а ты будешь для меня идеалом женственности. Понимаешь?
Она всхлипнула.
Нет, не понимаю, произнесла она капризно.
Понимаешь, уверил ее Олег. Я тебя очень хорошо знаю, потому что люблю.
Прекрати, попросила она и отвернулась, чтобы утереть платком набежавшие слезы.
Отец Олег смущенно кивнул, хотя она на него и не смотрела. Он и сам понимал, что играл в опасной близости с огнем, и был рад, что она сама его остановила.
Он поднялся со вздохом.
А дом у вас хороший, отметил он. Разве что эти портреты на лестнице
Смешно, да? отметила Лора, разглядывая себя в зеркальце. Это дизайнер придумал. Я бы его убила, честное слово
Но, ты знаешь, я понимаю твоего папу, добавил Олег. В таком большом доме одиночество только усугубляется.
Она повернулась к нему:
Что же, мне его в дом престарелых определить?
Олег усмехнулся:
Наверное, можно найти и промежуточные варианты.
Она села в кресло напротив, не забыв при этом положить ногу на ногу. В этом уже не было вызова, это была привычка.
Так странно было узнать, что он ходит в церковь.
Почему странно? пожал плечами Олег. По-моему, в его положении это естественно.
Но почему именно в твою церковь?
Олег поднял голову:
Это для тебя имеет значение?
Она загадочно усмехнулась:
Ты должен помнить, что мои родители всегда относились к тебе особенно. Мама так и не приняла моего первого мужа, хотя тот помог семье хорошо укрепиться. Папа стал начальником
Олег тяжко вздохнул.
Ты, наверное, знаешь, что твоя мать исповедовалась перед смертью, сказал он.
Что она сказала? Лора посмотрела на него с интересом.
Олег чуть улыбнулся.
Ты действительно ждешь, что я тебе расскажу ее исповедь? спросил он.
Конечно, нет, вздохнула она.
Во всяком случае, церковная жизнь твоего папы началась с ее отпевания, сказал Олег. Он подходил ко мне потом, сказал, что его поразила моя проповедь. А я ведь не сказал ничего особенного, и мне было стыдно за его похвалы. Потом я встречал его в храме, но почему-то он никогда не подходил ко мне на исповедь.
Он ничего не рассказывает про свою церковную жизнь, хмыкнула Лора.
Он относится к этому серьезно, отметил Олег.
Это последнее замечание напомнило ему о делах, и он глянул на часы в телефонной трубке. Это заставило его подняться.