Тамаш, сказал он, там, где мы с тобой будем, туркам не поздоровится!
И хорошо же ты сказал! кивнул головой Тамаш. Я хоть сейчас готов ринуться на целую сотню!
После Петё больше никто не был в силах произнести тост. Просили Гергея, но он, как ученый человек, не привык ораторствовать.
Каждый завязал беседу со своим соседом, и зал наполнился веселым гомоном.
Добо тоже оживился, чокался то с одним, то с другим соседом. Он протянул кубок Гергею, а когда священник пересел побеседовать с Петё, поманил Гергея рукою:
Сын мой, сядь сюда.
И как только Гергей сел рядом с ним, Добо сказал:
Я хочу потолковать с тобой о сыновьях Тёрёка. Я им тоже написал, да, как видишь, зря.
Да, ответил Гергей, поставив свой кубок, думаю, что нам не дождаться их. Янчи предпочитает биться с турком в чистом поле. А Фери не поедет так далеко, он не покинет Задунайщину.
Правда, что Балинт Тёрёк умер?
Да, умер, бедняга, несколько месяцев назад. Только смерть освободила его от оков.
На много ли он пережил жену?
На несколько лет. Жена его умерла, когда мы вернулись из Константинополя. Мы как раз к ее похоронам прибыли в Дебрецен.
Добрая была женщина, сказал Добо, задумчиво кивая головой, и потянулся за кубком, будто желая помянуть покойницу.
Да, таких не часто встретишь, сказал Гергей, вздохнув, и тоже потянулся за чарой.
Они молча чокнулись. Быть может, оба думали, что добрая женщина видит с небесных высот, как они осушают чару в ее память.
А Зрини? спросил Добо. Я написал и ему, чтобы приезжал в Эгер.
Он приехал бы, да только уже несколько месяцев ходят слухи, будто боснийский паша готовится выступить в поход против него. В феврале я беседовал с дядей Миклошем в Чакторне. Он уже и тогда знал, что на Темешвар, Солнок и Эгер идет большая турецкая рать. Еще попросил, чтобы я написал для него письмо королю.
Не пойму, куда девался Лукач. Давно пора ему вернуться. Лицо Добо омрачилось. Да и лазутчику Варшани тоже пора прибыть с донесением.
Перед дверями заиграли дудки и трубы:
Мишка-франт свалился в воду.
Панни ждет его у брода.
Казалось, будто всем влили новую кровь. По знаку Добо оруженосец впустил музыкантов: трех дударей и двух трубачей. В числе их был и цыган. На голове его красовался большой ржавый шлем с тремя петушиными перьями. У пояса на тесемочке висела сабля без ножен. К босым ногам были привязаны огромные шпоры. Усердно надувая щеки, трубил он на своем кларнете.
Все слушали с удовольствием. Когда песню повторили, кто-то из лейтенантов запел глубоким голосом:
Небо голубое, лес покрыт листвою.
Конь мой белоногий, дай вскочу в седло я.
Вновь пущу оружье в дело боевое,
Чтоб меня все турки поминали воя.
Лейтенант был статный парень с холеными усами. Усы торчали у него в разные стороны двумя стрелами. Даже сзади можно было его узнать.
А кто этот лейтенант? спросил Гергей, склонившись к Добо.
Иов Пакши, младший брат капитана Комаромской крепости.
Хорошо поет!
И, должно быть, храбрый малый. Кто любит петь, тот и дерется храбро.
А тот молодой человек, с огненным взглядом и закрученными усами?
Пишта Будахази, офицер. Шесть конников привел с собой.
Видно, что прирожденный воин. А тот подальше, с густой бородой, тянется сейчас за кубком?
Беренц Бай, офицер. Пять конников привел. Тоже славный малый.
А этот молодцеватый паренек с шелковым платком на шее, рядом с эгерским горожанином?
Пишта Фекете, офицер. Шесть конников привел.
Да, верно, ведь я же беседовал с ним.
Лейтенанту Пакши хотелось спеть и второй куплет песни, да слова вылетели из памяти. Дудари ждали, когда он начнет.
Вдруг кто-то крикнул:
Да здравствует наш священник!
Да здравствует старейший в нашем войске! крикнул Золтаи.
Цецеи весело возразил:
Может, прадед твой старейший, а я еще совсем не старый!
Да здравствует самый молодой защитник крепости! гаркнул Петё.
Тут уж и Криштоф Тарьяни взял в руки кубок и, зардевшись, чокнулся с гостями.
Да здравствует тот турок, крикнул Гергей, которому мы первому вышибем зубы!
Все захохотали, и каждый чокнулся с соседом.
С места поднялся румяный эгерский дворянин. Он откинул с правого плеча синий плащ с большим воротником, разгладил усы в обе стороны, пригладил чуб и сказал;