Сначала сэйды бежали по лесу, но скоро свернули к реке и выскочили на открытое место. Здесь, значительно ниже заводи, в которой Энке собирался колоть сазана, между лесом и берегом лежала широкая луговина, которую река затапливала каждую весну. Лишь раз в жизни побывал Энке на краю этой луговины когда показывал отцу найденную заводь.
А что, там, за просветом? спросил тогда Энке.
Там, сказал отец, махнув рукой в сторону заката солнца, там Море. Туда пока лучше нам не ходить
По этой-то луговине и устремились теперь враги в ту же закатную сторону. Они бежали ровной рысью, двое гнали Энке один волок за плечо, другой подталкивал сзади. Ноги пленника путались в непривычно густой траве.
Энке оглянулся вбок и впервые в жизни увидел лес со стороны.
Деревья сливались в сплошную стену ели, осины, берёзы, кое-где виднелись рыжие стволы сосен. И такая же стена только совсем далёкая была на другом берегу реки, за такой же луговиной
И ещё Энке заметил, что на луговине исчез привычный запах леса, запах того мира, в котором он прожил все свои пятнадцать зим. Запах еловой хвои, прелых листьев, древесной трухи, земли и лесных трав, к которому изредка примешивался тяжёлый звериный дух. Теперь Энке ощущал лишь свежий, скучный запах большой воды, слегка подкрашенный сладостью луговых цветов.
Оттуда, из леса, из привычного мира, донёсся до него протяжный плачущий крик чёрного дятла. Когда-то маленький Энке пугался этого крика, спрашивал:
Папа, отчего дятел плачет?
Отец рассмеялся, и рассказал ему. Оказывается, когда-тодятел был силён, как орёл, и летал по поднебесью до самого Верхнего Мира. Там он однажды сел на Великий Кедр и принялся долбить себе дупло. Хотел с богами жить.
А на одной ветви Кедра спал бог раздора Тюрвяккан в образе огромной белки. Приоткрыл он один глаз и сказал:
Отец Ворон, а Отец Ворон! Живой ли?
Живой!
Уйми дятла. Проснусь быть большой войне среди людей.
Не хотел Отец Ворон, чтобы люди убивали друг друга. Выгнал он дятла с Великого Кедра, и положил ему предел отныне не летать выше лесного дерева. С тех пор дятел и жалуется.
Дятел вновь закричал. Плакался на судьбу, а может будил бога раздора, кто знает
Лес впервые был не вокруг Энке, а в стороне. Ещё немного и он никогда не увидит родных. Последняя возможность что-то сделать сейчас.
Энке вспомнил рассказы о старинных героях, совершавших подвиги. Ему всегда хотелось быть похожим на этих героев например, на Эгветака, попавшего в плен к врагам и поразившего их мужеством под пытками. Вот что сейчас сделал бы герой Эгветак? Вероятно, не стал бы покорно перебирать ногами, семеня между захватчиками. Надо бежать, хуже уже не будет! Да и нападение странного хомяка на сэйдов лишний раз убеждало в том, что духи леса всё-таки на его стороне.
И Энке решился.
Воин, державший пленника за плечо, спешил и ослабил хватку. Энке резко рванулся вправо, к лесу. Враг не удержал его, рука соскользнула с рубахи, а сам сэйд от неожиданного сопротивления споткнулся и едва не упал. Энке припустил к лесу со всей быстротой, на которую был способен.
Вот тут-то он и оценил всю глупость своей затеи. Энке никогда прежде не бегал со связанными руками и не задумывался, что для быстрого бега они нужны не меньше ног. Луговина была покрыта мелкими кочками, через две он сумел перепрыгнуть, а третья, внезапно подвернувшаяся под ногу, лишила его равновесия. Энке полетел в траву лицом вниз, и тотчас же у него на спине оказался враг. И это был не тот молодой сэйд с бешеными глазами, а сам предводитель похода.
Островитянин спокойно вдавил Энке лицом в дёрн. Вытащил топор, примерился, и точным движением ударил беглеца обухом по затылку.
Потом поднял неподвижное тело, толкнул в руки молодому.
Упустил тащи! буркнул он. Отсюда уже недалеко!
***
Энке очнулся и нашёл себя лежащим на земле. Его ноги были спутаны верёвкой, зато во рту больше не было гнусного мочального кляпа. Голову ломило после удара. Вокруг стоял тот же сырой запах большой воды.
Приподнявшись на локте, он огляделся по сторонам. Оказалось, что он лежит в шаге от берега реки, на траве.
Сэйды сидели невдалеке, кружком, беседовали и что-то жевали. Никакого костра не было видно, еда была походной, вроде сушёного мяса. Разговор врагов то и дело перемежался смехом должно быть, враги считали, что поход вполне удался. Теперь их было семеро один оставался стеречь лодку. Сама лодка, выдолбленная из древесного ствола, тоже была рядом.