Бартоломе понял.
Хорошо, тихо произнес он, опустив голову. Я я сделаю
Скинул куртку и поплелся в угол за веником.
Карлос молча наблюдал за ним.
Наконец Бартоломе, злой, красный от стыда, бросил веник в угол
Эй ты, дохляк! Ты хоть шпагу-то поднимешь? окликнул паренька Карлос.
Подниму, по губам мальчика скользнула улыбка.
Ну, держи, учитель фехтования протянул ему эфесом вперед рапиру.
Глаза мальчишки загорелись.
Карлос оценивающим взглядом окинул его фигурку: а мальчишка вовсе не так хрупок, как ему показалось сначала. Скорее, изящен. Видимо, не врет насчет своего аристократического происхождения. Он довольно высок для своего возраста, у него широкие, прямые плечи, под рубашкой уже слегка угадываются мускулы. В то же время было в нем что-то диковатое, настороженное, хищное. Точно он был неприрученным зверем.
Тебя как зовут-то, волчонок?
Бартоломе Себастьян де Сильва-и-Вальес! сверкнул глазами мальчишка.
Ладно, дон Бартоломе, улыбнулся Карлос, посмотрим, на что ты способен.
* * *В тот вечер Карлос дал Бартоломе тупую рапиру и велел:
Защищайся, как сумеешь.
Бартоломе если и не умел как следует парировать удары, зато быстро соображал, был вертким и ловким.
А из тебя выйдет толк, заключил учитель фехтования.
И Бартоломе получил разрешение присутствовать на занятиях. Мальчишка понимал, что его пустили из милости, вел себя тихо и незаметно, немедленно исполнял, если просили принести или унести оружие, и пожирал глазами фехтовальщиков.
В конце концов, Карлос, если не сильно уставал за день, стал уделять внимание и непрошенному ученику. Поначалу урок длился недолго: полчаса или чуть дольше. А потом Карлос и сам не заметил, как эти упражнения сделались ежедневными, а Бартоломе де Сильва стал его самым любимым учеником. Учеником, подающим самые большие надежды.
Однажды Карлос застал Бартоломе за чтением книги, о существовании которой сам, признаться, забыл.
У Бартоломе в руках была «Книга Херонимо де Каррансы, рассуждающего о философии оружия и мастерстве владения им, а также о христианской атаке и защите», изданная в 1582 году в городе Санлукар-де-Баррамеда.
Можно, я возьму почитать?..
Возьми. Правда, я не думаю, что ты разберешься в этом трактате.
Я разберусь, на губах Бартоломе появилась знакомая усмешка, точь-в-точь такая же, как и в первый день знакомства с учителем фехтования.
У Карлоса имелся пяток руководств по фехтованию, но он, признаться, редко в них заглядывал.
Бартоломе прочел все, что смог найти: у Карлоса, в библиотеке или в книжной лавке, благо на книги инквизитор денег не жалел.
Глядя на успехи, которые делает его ученик, Карлос впервые задумался о том, что у него нет сына, некому передать свое дело. Может быть, мальчишку к нему привела сама судьба?..
* * *Они сидели за столом напротив друг друга: стройный худощавый юноша и лысоватый мужчина лет пятидесяти.
Бартоломе только сейчас понял, как сильно сдал его учитель за прошедшие семь лет: постарел, осунулся, в глазах появилась усталость. Скоро ему будет не по силам преподавать фехтование.
Бартоломе не решался ему сказать, что пришел проститься.
Карлос заговорил первым:
Ты был лучшим моим учеником. Лучшим из всех, скольких я помню
Бартоломе не ответил.
Я передал тебе все свои знания. Все, что мог.
Я никогда этого не забуду. Тем более, что я ничем не могу вас отблагодарить. Во всяком случае, пока.
Можешь!
Я что-то могу для вас сделать?
Да. Бартоломе, моя рука слабеет, глаза теряют свою остроту Мне пора на покой.
Я надеюсь, что это произойдет еще не скоро.
Бартоломе, Карлос посмотрел в глаза своему ученику. Я хотел бы видеть тебя своим преемником.
Меня?.. молодой человек даже растерялся. Я я не могу
Почему? Ты превзошел меня. Сейчас и мне с тобой не справиться. В конце концов, это верный кусок хлеба! А ты, как мне известно, не богат.
Вы предлагаете мне заняться преподаванием, ремеслом?! Хоть и благородным, но все-таки ремеслом! Бартоломе вздернул подбородок. Точь-в-точь как четыре года назад, когда ему предложили взять в руки веник.
Карлос улыбнулся. Они оба вспомнили об одном и том же.
А пол ты тогда все-таки подмел
Бартоломе поморщился: это были не самые приятные воспоминания в его жизни.