И в этом ничего драматичного, так даже удобней весь расчет на себя, и никаких неловкостей в случае ссор или стычек. Знаю, мы даже наверняка не пойдем отмечать выпускной следующего года, а попросту выстроимся в колонку за аттестатами. Жду не дождусь.
И меня волнуют не отношения даже, а своё положение в школе. К концу этого года от него немного откололось, когда я вступил в кабинет директора. Там сидела и завуч, и он сам, и разговор вновь пошёл о переходе в следующий, последний класс. На меня смотрели две пары глаз так непонятно и скептически, что я даже опешил.
Пак Чанель, ты идёшь по наименьшему сопротивлению, горделиво мне сунула слова под нос директриса, защелкав ручкой, будто знает, бестия, моё отношение к подобным вещам.
Я сглотнул раза два и спросил, могу ли идти, а в ответ мне покачали головой, и выглядело это как-то тяжело, грузно. Настроение так испортилось, что я даже не ожидал. Проблема выбора в будущем первостепенная для меня, я на неё ничего не клал.
Не знаю, кем хочу быть. И руки вроде растут из плеч, объем мозга стандарт, 1200, капля самоуважения и слабой веры где-то внутри растворены, а кем хочу быть не знаю. И парня это действительно может мучить.
Вернулся домой я в тот день обескураженный и словно побитый, учитывая, сколько всего мне еще наговорили те двое.
«К такому возрасту вы должны были определиться».
«Хотя бы примерно расставить приоритеты».
«Знать, в какое поступить заведение».
«Вы ближе к гуманитарию?»
Я ближе к гуманной неопределенности. Рассказав это всё знакомой из параллели на первом послевкусии в холле школы, принял от неё успокаивающий ответ:
Некоторые, уже пожимая руку смерти, не знают, кто они и для чего, а учителя требуют этого от ребёнка.
Мне хорошо запомнились эти слова. Да, у меня ещё есть время перед выбором, что я буду ненавидеть до конца жизни, альтернативно получая за это деньги, [но]
Когда тебе говорят, что еще немного и ты не будешь стоить больше картонной коробки, это угнетает. Впрочем, я перекладываю всю ситуацию в руки времени и отдаю ему руль.
После этого, пусть и каникулы, смотреть на сумку эту противно, а считать даты месяца неохота, хотя уходить далеко от реальности не люблю.
Интересное чувство.
Словно безвыходность облепила тебя со всех сторон.
Я возвращаюсь в нашу тусклую комнату, в которую входит еще один человек. Самый старший из нас, самый странный, для меня весомый. От него мерещится иней на окнах, и птицы за ними смолкают. Если существует у людей общая атмосфера, то это была её ледяная мгла. А я предательски сижу к двери спиной и слишком остро чувствую каждый неслышный шаг.
Его зовут Бэкхен, и глаза у него черные.
Из таких, в которые невозможно смотреть.
В нём единственном из всех нас мрачного больше, чем во мне, пепел во взгляде глубже, а слова болезненней. Не помню, как так вышло, что он среди нас, это будто скольжение тени, фантома, который раз и возник, а всех поглотила чума.
А болен смертельно, похоже, только я.
Это было очень сильное впечатление.
Почему?.. Это можно только понять, проведя с ним время и вытерпев его.
Бэкхен ко всем так же предельно безразличен, но при этом к нему все тянутся, завороженные и подвластные его обаянием. Когда у кого-то проблемы и слишком явные, требующие помощи, со стороны Бэкхена она приходит совсем нетипичным образом.
Сэхун раз был в скулящем отчаянии от того, что его (!) бросила очередная девочка, и он делился этим в нашем кругу. О, где-то точно вспыхнул пожар, когда на лице Бэкхена появился зловещий оскал.
Что её в тебе не устроило? спросил он Сэхуна.
Тот нахмурился.
А кто сказал, что я виноват? Это в ней были проблемы.
Они все так говорят, перебил его Бэкхен, но девушки никогда не бросают парней из-за своих недостатков, потому что им и нужен тот, кто их примет, а менять в себе что-то они слишком заполнены эгоизмом, да и что там останется, если начать чистить женскую душу? Проблема в тебе, причем она никогда в том не признается, ведь образ идеала уже пылится осколками, его не собрать, а склеишь уже не то. Так что тебе придется просто её отпустить с богом и своим списком условий, и искать ту, у которой он меньше, и по которому ты подходишь.
Скажем прямо Сэхун больше ни разу не рассказывал нам о своих неудачах в плане любви или что там у него лежит за основу отношений с девушками.
Бэкхен не упустит шанса кому-то разбить хрустальные замки принципов и устоев, сдуть карточный домик чьих-то заповедей и моралей. Мне было тяжело смотреть, как он напирает на Чондэ, наклонившись к тому всем корпусом и говоря тому об отце (у Чондэ это его болячка):