Думаю, мистер Горовиц не преминет встретиться с герцогом Экзетером. Они родственники, старые друзья, товарищи по оружию. Сейчас я герра Холланда не упущу, обещаю, перед ним поставили стаканчик, пахнущий кардамоном. Максимилиан, блаженно, закрыл глаза: «Он мне расскажет, где спрятали мою драгоценность»
Меир Горовиц ухитрился стряхнуть назойливого, третьего атташе посольства, только к обеду. Мистер Уоррен, прямой потомок переселенцев с «Мэйфлауэра», бостонский брамин, как их называли в Новой Англии, кажется, считал Тегеран воплощением ада на земле.
Услышав фамилию Меира и его нью-йоркский акцент, Уоррен, будто бы невзначай, поинтересовался, давно ли семья Горовицей живет в США. Меир привык к подобным вопросам. Горовицей в стране было много:
Мой предок прибыл из Бразилии в семнадцатом веке, отчеканил майор, а еще один мой предок, герой Войны за Независимость. Мой покойный брат, кавалер Медали Почета, Меир знакомился с атташе на аэродроме, еще в военной форме. Искоса посмотрев на орденские планки, на майорские погоны, Уоррен, немного смутился.
Меир прилетел в Тегеран, через Северную Африку, привезя десяток ребят из Секретной Службы. Здешние специалисты готовили здание британского посольства к визиту президента. Меиру и его команде предстояло проверить все необходимое, и устроить совместное совещание с британцами. К русским они не приближались, такое оставалось обязанностью дипломатов.
Меир не значился в официальном списке делегации, в отличие от полковника Горовица. Мэтью прилетал с основным составом участников. Кузен делал закрытый доклад о научном потенциале Германии, на встрече британской и американской разведок. Будущую операцию, между собой, они называли «Скрепкой». Зоны оккупации Германии еще не разграничили. Обсуждением раздела страны собиралась заняться тройка, на конференции.
После возвращения Меира из Италии, на обеде у Вилларда, Мэтью заметил:
Британцам, хоть они и союзники, мы, ясное дело, всего говорить не собираемся. К их чести, надо сказать, что они не утаивают полученные от агентуры сведения, Меир знал о ком идет речь, но имени Генриха произносить не стал:
Незачем. Джон меня после Амстердама попросил такого не делать, я и не буду. С точки зрения безопасности, чем меньше болтаешь, тем лучше. Даже с родственниками, британцы сообщили, что нацисты отзывают с фронтов ученых. Мэтью хмыкнул:
Мне такое не нравится. Они могут вывезти элиту, не дожидаясь падения рейха, союзники еще не дошли до Рима, а русские, до границ СССР, но о победе все рассуждали, как о деле решенном. После разгрома вермахта под Курском, успеха итальянского десанта, и взятия Киева, никто не сомневался в падении Германии. Оставалось поделить шкуру почти мертвого медведя.
Меир вдохнул аромат отличного, довоенного бордо:
И куда они собираются отправлять ученых, Мэтью? Только в нейтральные страны, или в Японию. Но Япония тоже капитулирует, кузен отозвался:
У них столько подводных лодок, что за всеми не уследить, он достал из блокнота маленькую карту Германии:
Полигон в Пенемюнде, урановое месторождение, и силезская промышленность, останутся в руках русских. Нам такое совсем ни к чему, по словам Мэтью, большой доклад был формальностью:
Поговорим о немецких ученых, он скрыл зевок, обсудим правила обращения с бывшими нацистами, Меир возмутился:
Не существует бывших нацистов. Ты не воевал, а я, полковник коснулся шрама на щеке:
Воевал. Мы не можем сажать Гейзенберга, или фон Брауна на скамью подсудимых. Они члены НСДАП, но такое, не более, чем формальность, кузен спохватился:
Хватит о работе. Поздравляю с помолвкой. Она замечательная девушка, объявления в газетах не печатали, новости оставались семейными. Мэтью прислал дорогие, серебряные подсвечники от Тиффани.
С Иреной все шло по-прежнему. Меир убеждал себя:
Не думай о таком. Она тебя любит, всегда будет любить. И ей, кажется, хорошо, Ирена плакала, когда он вернулся из Италии с левой рукой на перевязи. Ранение, впрочем, было легким, к праздникам повязку сняли. Перед полетом в Тегеран Меиру дали небольшой отпуск. Он, с удовольствием, возился с племянником. Аарон вырастил два зуба, и уверенно сидел. Малыш хлопал в ладошки, завидев на газонах парка, среди палых листьев, белых, голубей. Птицы опять поселились на кухонном балконе Горовицей, заполнив старый, деревянный домик, времен их детства.