Шах Мохаммед Реза получил престол два года назад, после отречения его отца и оккупации страны союзными частями, вкупе с Красной Армией. Страной заправляли военные.
Судя по снимкам, шах предпочитал проводить время за развлечениями, катаясь на горных лыжах и яхтах:
Неудивительно, подумал Макс, имея такую жену, я бы и шага из спальни не сделал, на фото шах держал на коленях пухлую малышку. Принцесса Шахназ тянулась к розе. Максимилиан, внимательно, изучил платьице и туфельки трехлетней девочки:
У моей принцессы тоже будет все самое лучшее. Мы назовем ее Фредерикой, в честь мамы, он объяснил Петру Арсеньевичу:
Мы, к сожалению, упустили возможность склонить Иран на нашу сторону. Персы потомки древних ариев. Бывший шах Реза восхищался Германией. Он, в конце концов, начинал, как офицер, военный министр, Реза захватил власть после переворота, закончившего правление династии Каджаров:
Были бы мы дальновиднее, завершил Макс, иранцы бы стали членами НСДАП, а каспийская нефть потекла бы в Германию, он полистал журнал:
Посмотрите, сестра нынешнего шаха. Просто какой-то заповедник красавиц, весело заметил Макс:
Но вы жених, он подмигнул штурмбанфюреру, вам не след заглядываться на других женщин, в Иране, в отличие от Марокко, горожане одевались по-европейски. Хозяин пансиона до войны навещал Швейцарию, и хорошо говорил на немецком языке. Он пожимал плечами:
В деревнях, конечно, носят традиционный костюм, но мы современная страна. Женщины не надевают чадру. Они учатся в университетах, работают, водят машины. После войны Иран преобразится, уверяю вас, герр Швальбе и герр Лернер ни у кого не могли вызвать подозрения.
В подлинных, швейцарских паспортах стояли подлинные, иранские визы, за подписью консула страны в Берне. О бумагах позаботились резиденты СД в Швейцарии. Все вещи коммерсантов, от багажа до белья, сделали в нейтральных странах, Америке, или Британии.
Максимилиан отправил Петра Арсеньевича на несколько занятий с носителем подлинного акцента. Муха схватывал хорошо. Его речь теперь нельзя было отличить от говора уроженца Цюриха. За свой акцент Макс не беспокоился. Он с легкостью переходил на швейцарский диалект. Уезжая из Берлина, он еще раз проверил сведения из гестапо в Копенгагене. Максимилиан разослал фотографии сгинувшего в Эресунне полковника Кроу, в Гамбург, и в Любек. Пока среди арестованных его не нашли. Макс надеялся, что брат 1103 пошел ко дну:
Я и о 1103 так думал, вздохнул штандартенфюрер, а она восстала из мертвых, что называется. Нет, рано его хоронить. Мерзавца могли подобрать шведы, принесли пышный омлет, с белым сыром и травами. Максимилиан передал Мухе бутылочку темного стекла:
Гранатовый соус. Вы рассказывали о грузинской приправе, похожей, в коридорах, становилось шумно. Открывали лавочки менялы, заунывно играло радио, кричали торговцы. Максимилиан насторожился, услышав снаружи английскую речь.
Голос, с гнусавым прононсом, сказал:
Пойдемте, майор Горовиц. Такие заведения не имеют ничего общего с гигиеной. Господь его знает, что в них можно подхватить. Они даже туалетной бумагой не пользуются, прошу прощения за откровенность. Бирюзу надо покупать здесь, перегнувшись через стол, Макс шепнул Мухе:
Американец появился. Значит, недолго ждать англичан, он снабдил Муху снимками герра Холланда и брата доктора Горовиц. Макс не хотел показываться старым знакомцам на глаза, а о Мухе они понятия не имели. В НКВД хорошо учили наружному наблюдению, Макс был уверен, что герр Швальбе себя не выдаст.
Допив одним глотком кофе, Муха выскользнул наружу. Помахав хозяину, обаятельно улыбнувшись, Макс показал на кувшинчик, тусклого серебра. И кофе, и чай здесь варили отменно. Закурив американскую сигарету, он вынул черный блокнот. Макс хотел набросать план будущего крыла для восточных древностей, в галерее:
Мы преподнесем часть коллекции фюреру и народу Германии, решил он:
Назовем музей нашим именем, Макс собирался привезти домой ковры, керамику, серебро и несколько древних манускриптов:
Расположим комнаты рядом с античной коллекцией, он чертил, насвистывая себе под нос:
Думаю, мистер Горовиц не преминет встретиться с герцогом Экзетером. Они родственники, старые друзья, товарищи по оружию. Сейчас я герра Холланда не упущу, обещаю, перед ним поставили стаканчик, пахнущий кардамоном. Максимилиан, блаженно, закрыл глаза: «Он мне расскажет, где спрятали мою драгоценность»