Потом мы его расстреляем. С двенадцати лет можно использовать высшую меру социальной защиты, сев напротив, Журавлев протянул ему фото.
Отличная девчонка, одобрительно сказал Эйтингон. Он подумал:
Повозиться бы с малышом, мои дети выросли, ему, иногда, хотелось вернуться к ребячьему лепету, неумелым рисункам, и веселому крику, в передней: «Папа пришел!».
Наум Исаакович хохотнул, двигая вперед белого коня:
Не зря мы сицилианскую защиту играем, Михаил. Я тебя сейчас буду громить, как союзники вермахт, на Сицилии, щелкнув зажигалкой, он откинулся на спинку покойного, обитого прохладным шелком, кресла.
Аэродром Яшлык
Над пустынным полем, с черными силуэтами самолетов, висели тяжелые, набухшие грозой тучи. Оказавшись в Средней Азии, Лиза вспомнила бои в Монголии:
Если бы я знала тогда, как все обернется. Полковник Воронов погиб, а я поняла, кто были мои родители, она, иногда, спрашивала себя, что случилось с японцем, спасшим ее от диверсанта:
Он, скорее всего, не японец был, а советский человек, разведчик. Я его больше никогда не увижу, Лиза не жалела, что покинет Советский Союз. После расстрела сестры и племянницы у нее не осталось ни одного близкого человека:
И Анна Александровна с Мартой понятия не имели, что я их родственница. НКВД никогда меня в покое не оставит, а Стивену вообще здесь жить нельзя, они с полковником Кроу не говорили о будущем:
Он венчался с покойной женой, думала Лиза, когда они из Германии бежали. Он был в плену, женился на немке, и ему, все равно, разрешили летать на новой технике, ни одного советского летчика, бежавшего из плена, не пустили бы в небо:
Тебя саму НКВД допрашивало, на Халхин-Голе, напомнила себе Лиза, а ты даже на вражеской территории не была, Стивен отмахивался:
Я офицер, джентльмен. Как можно было мне не поверить? То есть имелись, как вы их называете, перестраховщики, он улыбался, но они оказались в меньшинстве, за два года Стивен хорошо выучил русский язык:
Особенно слова, которые нам в детстве, на уроках, не преподавали, весело думал он, я теперь мастер таких выражений, на людях Стивен мычал, делая вид, что плохо говорит. От акцента он так и не избавился.
С шофером попутного грузовика, шедшего на восток, объяснялась Лиза. Они не стали ловить машину в городе. Стивен и Лиза добрались пешком до трассы, обойдя военный пропускной пункт, где у водителей и пассажиров проверяли документы. Дорога была разбитой. Тридцать километров по разбитой дороге, они проехали за час, в кузове колхозного грузовичка. Стивен и Лиза оказались в Яшлыке к обеду.
Они очень удачно выбрали для побега праздничный день. Три пыльные улицы поселка, увешанные кумачовыми транспарантами, наполняли колхозники и военные, с авиабазы. В репродукторе гремели марши. В утренней сводке сообщили, что на Первом Украинском фронте советские войска освободили Фастов.
Местная чайхана бойко торговала, у лотков с пирожками выстроилась очередь. Под ногами валялась засаленная бумажная лента, шелуха от семечек, окурки дешевых папирос. На Стивена, в потрепанном костюме и грубых сапогах, с кепкой на почти лысой голове, и Лизу, в узбекском наряде и платке, никто не обращал внимания.
К третьему году войны калек вокруг бродило столько, что на Ворона давно прекратили оглядываться. У входа в чайхану отирался молодой парнишка, лет двадцати, на тележке, и несколько человек с костылями. Парень играл на гармошке, мужчины передавали друг другу бутылку с мутной, белесой жидкостью. Водку продавали по коммерческим ценам, сюда ее привозили из Ташкента. У казахов Стивен попробовал самогон из кобыльего молока:
С водкой его не сравнить, усмехнулся Ворон, всего тридцать градусов. Но в жару он пьется хорошо, день был душным. Заметив на востоке облака, Стивен, неслышно, шепнул Лизе:
Если к вечеру соберется гроза, нам такое только на руку, пока дождей не случалось, хотя здесь непогода, обычно, начиналась в октябре.
В чайханы женщины не заходили. У них в мешке лежала стальная фляга, подаренная Стивену казахами. Взяв зеленого чаю, и пирожков, Стивен с Лизой сели на скамейку, в чахлом сквере, с гипсовым бюстом товарища Сталина. Музыкальная программа закончилась. Диктор, важно, сказал:
Передаем отклики трудящихся нашей страны на доклад Председателя Государственного Комитета Обороны товарища Сталина на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями Москвы. Мудрая речь вождя, сталинский анализ событий истекшего года, года коренного перелома в ходе войны, вызвали в тылу и на фронте новый величайший патриотический подъём, зазвенел восторженный, женский голос: