На скамейках одобрительно зашумели.
Товарищи, забеспокоилась лектор, я вынуждена повториться. Мы с вами рассмотрели наиболее важные, основные аспекты решения проблемы. Несомненно, будет решен и этот, поднимаемый вами вопрос. Но пока нужно находить какие-то другие пути. Договариваться как-то. По-хорошему, по-соседски.
Оживление на скамейках усилилось. Кое-кто рассмеялся.
По-соседски! саркастически повторил Керамзитов. Не могут они по-соседски. Приходил я к ним, просил: бабушка, говорю, приболела. Говорю, сделай потише. Так он: до одиннадцати ночи, говорит, имею полное право У подъезда «скорая помощь» стоит, а из окна буги-муги наяривают
Лектор достает из кармана платочек и аккуратно им промокает лицо. Она чувствует, что ее настойчиво втягивают в малоприятную дискуссию, и обращается к представителю ЖЭКа: «Может быть, вы объясните гражданину?.. Вообще-то, вопрос больше относится к вам» Но та, растерявшись от такого поворота, медленно встает и молчит. Выручить могло только чудо. И оно свершилось: невдалеке взревели моторы мопедов, и какие-то юнцы устроили гонки вокруг агитплощадки.
Работник домоуправления облегченно вздохнула и широко развела руками, а слушатели стали поспешно расходиться по домам.
1990 г.Небывалое происшествие
В просторной приемной Очень Большого Начальника неумолчно звонит телефон. Звонит он давно и уже хрипит от натуги, но хозяйку приемной, молодую длинноногую секретаршу, это, похоже, совсем не волнует. Телефон был простой, обычной городской связи, доступный любому и каждому. Неуважительно посматривая на трезвонящий аппарат, она продолжает чинно беседовать с посетившей ее подругой. Разговору никто не мешал. Очень Большой Начальник недавно уехал, и сразу опустели все кабинеты у всех оказались срочные дела вне помещения. А телефон все звонит. Холеная рука секретарши время от времени поднимает трубку и тут же опускает ее на место, дабы назойливый чудик на другом конце провода, наконец, понял, что общаться с ним здесь не желают.
Но вдруг нежная ручка в испуге зависла над рычагами из трубки рокотали знакомые звуки.
Где вы там, черт вас дери прячетесь?! загремел в ухо сердитый голос Очень Большого Начальника. Последнюю двушку в автомат сунул! Пришли мне другую машину мой ротозей влетел в незакрытый колодец!
Начальник назвал улицу, где он застрял, и гнев его стал понятен догадливой секретарше он был в нехорошем, самом ужасном месте, месте, хуже всяких трущоб, месте, которое было позором даже для такого, известного своей грязью города. Называя шоферу адрес, секретарша брезгливо поморщилась.
Поехал на встречу с народом. Опять скоро выборы, пояснила она подруге.
Улица, где провалилась машина, была неподалеку от центра, и в приемной еще не закончилось аханье, когда вепрем в нее ворвался Начальник. Оставив грязный след на красной дорожке, он проскочил в кабинет и скомандовал по селектору:
Коммунальщиков всех ко мне! И дорожников! Живо!
Собравшись по срочному, люди хмуро толпились в приемной, предчувствуя крупные неприятности. Старший из них, пошептавшись доверительно с секретаршей, сокрушенно качал головой.
Идемте, что ли, произнес он обреченно, когда подошли все, кто был вызван.
В кабинете их встретил начальственно-львиный рык. Хотя это и был элемент устаревшего метода руководства, осужденного всеми, в данном случае он все-таки был оправдан: предстояло вдолбить в задубевшие головы подчиненных важную мысль о том, что негоже работать им так, когда даже Большие Начальники начали падать в открытые ямы, как таежные звери.
Видимо, это давалось с трудом, так как даже через двойные, звукогасящие двери уже больше часа слышалось что-то, похожие на стук сваебойного молота. Разъяренный Начальник вымещал свою злобу за парализующий ужас, который охватил его там, на заброшенной улице, когда незнакомые люди кучкой пошли к его черной машине с непонятными ему целями. Но он не хотел, чтобы эта причина его состояния была распознана или заподозрена кем-то. И он кричал, что он выше всех частных случаев, кто бы не становился их жертвой, что он видит в них, как в той капле океанской воды, всю мерзость и муть, имевшие место быть в масштабах данного города.
На головы вызванных падали емкие слова:
О людях забыли! О тех, кто вас кормит! Не город у вас, а свинюшник! Только центральную улицу лижете!